Марфа стояла перед огромной стеклянной башней, в которой находилась нотариальная контора, и держала в руках сумку, пахнущую яблоками, сеном и долгой дорогой. Эти запахи были её бронёй: в них — дом, земля, её маленькое село Дальний Бор, где воздух чист, а люди говорят то, что думают, без хитрых приписок и двойных смыслов. Но здесь, в центре города, под свинцовым небом, среди стеклянных стен, она чувствовала себя как человек, случайно попавший в чужой сон. Всё слишком ровное, слишком дорогое, слишком громкое...

— В пятьдесят пять ты уже отработанный материал, — произнёс Виктор почти равнодушно, будто обсуждал списанный станок на заводе, а не жизнь женщины, с которой прожил тридцать лет. Галина стояла в прихожей собственного дома, босиком на холодной плитке, сжимая в пальцах край выцветшего халата. Запах её кухни — супа на косточке, свежевыпеченных булочек, жареного лука — ещё витал в воздухе, но уже казался неуместным. Как будто она накрыла стол для семейного ужина, а вместо этого пришли судебные приставы...