Никанор уже проснулся сердитым. Нехотя опустил босые ноги с лавки, пошевелил недовольно пальцами, думая о делах, которые предстояло сделать. Жена уже суетилась у печи, готовя обед. Молча, даже не посмотрев на неё он вышел во двор, постоял на крыльце, подставляя лицо свежему ветерку, поднявшемуся к утру, огляделся по сторонам, братья были уже во дворе, готовили телеги на покос. Солнце нехотя поднималось, пришла пора утренней семейной молитвы, после которой начнется дневная круговерть бесконечных дел...

– Люсь, ну, чего там племянница-то?  – Да какая она мне племянница? Какая?  – Ну как? Чай брата дочка. – Вот кто родил, с того и спрашивайте. А вообще, есть ей 18. Сама уж за дела свои отвечает. Тетка Люся махнула рукой и пошла дальше. А в большой деревне Ивановское сейчас только и разговоров было, что о Катюхе Мироновой. Говорили и говорили, перебирая и перевирая.  Всяко бывало тут, чего только не было, но такого – никогда. Арестовали Катюху, молодую деревенскую девицу, и вина её говорили уж доказана...