— Ты правда думала, что она вот так просто отступит? — голос Дмитрия был тихим, но в нем слышалась сталь. Они сидели на новой кухне, залитой теплым светом сентябрьского вечера. Ремонт был закончен. Квартира, еще недавно казавшаяся полем битвы, превратилась в уютное, светлое гнездо. — Такие, как она, не сдаются. Они затаиваются. Алиса вздрогнула и перевела взгляд с чашки чая на его серьезное лицо. — Дмитрий, не надо. Пожалуйста. Все же закончилось. Участковый… соседи… она поняла, что ей здесь ничего не светит...

Алиса стояла в дверях спальни, превратившись в соляной столп, и смотрела, как ее мир рушится. Не с оглушительным грохотом, а с тихим, унизительным шелестом. Шелестом белья, которое ее муж, Марк, вытряхивал из ящиков комода. Он не искал какую-то конкретную вещь. Он искал деньги. Ее деньги. И каждое его движение, резкое, злое, было похоже на пощечину. Воздух в комнате, казалось, загустел, стал вязким, как смола, и звенел от невысказанных обвинений и затаенной боли. Марк рычал, вышвыривая на пол кружевные комбинации и шелковые блузки, которые сам же когда-то дарил ей с горящими от любви глазами...