Сеня рядом и Белла пришел. Былое
Дача моя, продайте и помогите брату, — закричала свекровь. В семье такие проблемы, а вы тут как на курорте живете
— Мам, ну как я могу... Квартира же сдана... Нет, понимаю, но... Таисия замерла у двери веранды с мокрой простынёй в руках. Игорь стоял спиной к ней, прижав телефон к уху, плечи напряжены. Голос матери был слышен даже отсюда — высокий, настойчивый. — Это ваша квартира! Можете делать что хотите! А родной человек страдает! Таисия тихо повесила простынь на верёвку, натянутую между столбами веранды. Пальцы дрожали — она уже поняла, о чём речь. — Мам, мы не можем расторгнуть договор просто так... Да, я понимаю, что Кирилл...
Сиротка покормила неимущего, а у неё вычли из зарплаты. Но она узнала, что на её имя открыт громадный счет.
Самое первое воспоминание Анны было не о тепле материнских рук и не о сладком запахе новогодних мандаринов. Оно было колющим, леденящим, отпечатавшимся на изнанке души шрамом, который будет ныть всю жизнь. Ей было шесть лет. В аккуратный, вылизанный до стерильности мир детского дома, пахнущий казенной кашей и хлоркой, впустили кусочек иного, внешнего мира в лице родной тёти. Женщина с лицом, изможденным вечной борьбой за существование, смотрела на маленькую Аню испуганно-виноватым взглядом. Она...