«Гамлет» Лозинского изъясняется тёмно. Я люблю того Шекспира и верю в того Шекспира, в того «Гамлета», который дан у Лозинского, не по причинам точности, а по причинам романтики. «Гамлет» Пастернака – это, конечно, «Гамлет» грубый. Шекспир груб, и шекспировские сонеты грубы… И Шекспир, понимаете… Как бы мы к Шекспиру Пастернака ни относились, конечно, «Гамлет» переведен гениально, но роль этого перевода в биографии самого Пастернака гораздо большая, чем в шекспироведении. Он дал Пастернаку раскрыться – в этом величие этого перевода. Там же, кстати говоря, у Пастернака есть гениальные его заметки, написанные о характере шекспировской драмы, у него абсолютно точно сказано, что Шекспир – это прежде всего король ритма, гений ритма, что он больше поэт, чем драматург… Потому что мы Шекспира любим за его поэзию, а не за характер действия, не за довольно часто натянутые сюжеты – ритм он чувствует как поэт. Вот это «гамлетовское», шекспировское гениальное ноу-хау, которое Пастернак понял. Что касается переводов, то мне кажется, что «Троил и Крессида» - единственный хороший перевод - Гнедич, «Король Лир» - лучший перевод Пастернака, самый грубый, «Гамлет», конечно, Лозинского, другие переводы я просто не рассматриваю, к сожалению, это моя такая… Но хотя Кружков очень тоже постарался в нескольких переводах Шекспира. Что касается остальных пьес, то, видите… Да, странную я вещь скажу – Шекспира ведь не так трудно читать по-английски. Он довольно современным языком писал, в отличие от большинства современников, в отличие от Марлоу, в отличие от того же Бэта Джонсона, ведь пожалуйста – вот кто к услугам всех. Много пьес сохранилось, но Шекспира читать проще всего. Несмотря на 30 тысяч слов. Почему? А потому что логика речи у Шекспира - это логика речи современного человека. Его мысли, его метафоры понятны. Они наши, сегодняшние. Из лекции Дмитрия Быкова