Пока на веранде разворачивалась эта сцена, за калиткой, на пыльной проселочной дороге, стояли у машины Марина и Павел Константинович. Воздух здесь был свежим, пахло полынью и нагретым асфальтом. Марина, прислонившись лбом к прохладному стеклу автомобиля, пыталась сдержать подступающие слезы. — Ну, полно тебе, героическая наша, — голос Павла Константиновича звучал мягко и утешительно. Он достал из кармана клетчатой рубахи чистый, отглаженный платок и протянул ей, — вот, протри глазки. На Людмилку не обижайся...

Анастасия Егоровна в очередной раз перечитывала письмо из банка, хотя уже знала его содержание наизусть. Каждая строчка, словно острый нож, вонзалась в сердце. Три миллиона рублей – именно столько составлял долг, который оставил ей бывший муж перед тем, как исчезнуть из её жизни. - Как же так, Сережа? – прошептала она, комкая бумагу в дрожащих руках. – Мы же двадцать лет вместе прожили... Её маленький кабинет в городской больнице, казалось, стал ещё теснее. Стопки медицинских карт, старенький компьютер и потертый халат на вешалке – вот и всё, что осталось от прежней размеренной жизни...