Как на грозный Терек на высокий берег, Выгнали татары сорок тысяч лошадей. И покрылось поле, и покрылся берег Сотнями порубаных, пострелянных людей. Любо, братцы, любо, Любо, братцы, жить! С нашим атаманомне приходится тужить! Любо, братцы, любо, Любо, братцы, жить! С нашим атаманом не приходится тужить! Атаман узнает, кого не хватает — Сотенку пополнит, да забудет про меня. Жалко только волюшку да во широком полюшке, Солнышка горячего да верного коня. Любо, братцы, любо, Любо, братцы,...

Сказывают, что возвращался как-то домой после толковища Петр Петров по кличке Питон. Был чудесный майский день, и Питон решил прогуляться. Чувствовал он себя хреново. Побаливали разбитые костяшки пальцев, ныли ребра, на шее горел синяк — псих какой-то вцепился ему с рычаньем в горло, как бультерьер, и терзал, пока Леха не огрел его по голове бейсбольной битой. Замес вышел крутой. Одного пацана увезли в реанимацию, двух сбросили в коллектор. Отходную прочел Пека с перебинтованной головой, о которую за всю бандитскую карьеру было разбито немало бутылок, кирпичей и палок...