Любовь толкнула дверь кухни и замерла на пороге. Тишина давила на плечи, словно тяжёлое одеяло. Ещё вчера здесь пахло жареной картошкой и дешёвыми сигаретами Ольги, а теперь... теперь только пустота и слабый запах моющего средства. Она провела рукой по выключателю — свет вспыхнул, обнажив знакомую до боли кухню. Белые занавески, которые она сама вышивала десять лет назад, стол с потёртой клеёнкой, холодильник, весь в магнитиках от разных городов. На столе лежал сложенный пополам листок. Любовь узнала почерк Ольги — размашистый, с наклоном, как учили в советской школе...

Марина устало сняла фартук, стряхивая с него мелкие крошки, и повесила на крючок за кухонной дверью. В кафе сегодня было шумно: кто-то отмечал день рождения, кто-то пришел просто выпить кофе, а кто-то устроил сцену официанту из-за “слишком холодного” чая. Все в привычном ритме. — Все, я больше не могу, — выдохнула она, заходя в подсобку, — у кого там чай холодный, у меня вот жизнь ледяная, и даже скандал никому не закатишь. — Ну ты и драматург, — усмехнулась Лера, напарница и подруга еще с детского дома, — пошли, у нас перерыв...