Ноябрь в Москве — это не время года, это диагноз. Небо цвета грязной ваты нависло над Садовым кольцом так низко, что, казалось, шпили сталинских высоток царапают его брюхо, выпуская наружу бесконечную морось. Алексей поправил очки, которые мгновенно запотели, и плотнее запахнул свое пальто. Пальто было старым, любимым и, честно говоря, выглядело так, будто его носил еще Достоевский в период ссылки. Но Алексею было все равно. Ему было тридцать четыре года, и он давно перерос тот возраст, когда мужчину определяют лейблы...