Елена Васильевна сидела на кухне, где каждый предмет за десятилетия стал продолжением её собственного тела. Она медленно перебирала гречку, высыпав крупу на старую газету, и звук падающих зерен напоминал ей сухой шелест уходящего времени. Пальцы привычно нащупывали мелкие камешки, которые она откладывала в сторону с какой-то торжественной тщательностью. Она могла бы купить дорогую, чистую крупу в яркой упаковке, но многолетняя привычка экономить была сильнее здравого смысла. Эта экономия была её негласным кодексом, её способом выживания и, как она думала раньше, залогом любви её детей...