sfd
– Это случилось на крыше, – неожиданно и без всякого перехода говорит Роман, нарушая уютную тишину. – Что там случилось? Стал мужчиной?
Роман наливает в высокий, узкий фужер ледяное шампанское, и мириады золотистых пузырьков с веселым шипением устремляются вверх, чтобы лопнуть на поверхности, будто празднуя сами по себе этот тихий вечер. Он протягивает мне бокал, и наши пальцы на мгновение соприкасаются. Звонко чокнувшись, он делает это так изящно и артистично, что сразу становится понятно: мой спутник – настоящий гедонист, умеющий наслаждаться каждым моментом бытия. В его глазах пляшет огонёк живого интереса, и, озорно подмигнув, он медленно делает большой глоток, явно смакуя сложный букет напитка...
– Боюсь, отче, у вас аппендицит, – заключил Пал Палыч. – И, судя по всему, острый. Нужна срочная операция. Отец Валентин заметно побледнел
Разговор с доктором Соболевым не принес Пал Палычу Романенко долгожданного облегчения. Напротив, неопределенность, в которую он погрузился, оказалась куда мучительнее ясного и страшного осознания своей вины. Слова хирурга о том, что начфин Кнуров погиб не от его взрывного устройства, а от другого, начиненного поражающими элементами, звучали в ушах анестезиолога непрекращающимся эхом. Кто-то другой убил Прохора Петровича? Кто-то воспользовался его, Пал Палыча, глупой и отчаянной затеей, чтобы совершить...