Мальчик мой (Окончание) Начало 8. Разговор Евгения с Натальей был, понятное дело, не телефонным. Женька сорвался к сестре для личного разговора. После него и Наталья, наконец, перевела дух. Теперь её задачей стало обычное бдение озабоченной матери, чтобы созревшая к любви дочка не наделала глупостей. Влюблённые получили «отмашку», что да, теперь препятствия для любви и брака в недалёком будущем у них нет. – Па, а что произошло? Что законы природы и генетики как-то изменились? – Кирилл, сбитый с толку, требовательно заглядывал в лицо отцу и чуть ли не хватая его за грудки. – Изменились исходные условия задачи, Кирилл. – У Жени не хватало духу сказать парню, что он вовсе не его сын. Что мама его не погибла в Приэльбрусье. Что настоящая мама, как кукушка, подбросила своего птенца (о да, конечно же, с благими намерениями!) в пусть не чужое, но и не в своё гнездо. И что разгребать теперь последствия этих благих намерений придётся трем семьям. – В общем, всё до последней запятой тебе, Кирилл, объяснит мама Маша, - Женя не уточнил, что «мамой» в контексте всего происшедшего Кириллу Машу предстоит называть без всяких внутренних кавычек. Он стоял у маленькой могилки без фотографии на пирамидке, с надписью на керамике «Анатолий Милютин». Милютин, не Крашенинников – как это должно было быть по логике вещей. И с всего одной, но двойной датой, где день рождения был и днём ухода из этого мира. Женя наклонился, положил принесённый с собой венок на маленький холмик – и странным образом ничего не почувствовал. Этот сын так и остался для него лишь памятью о былом, некой абстракцией. Несмотря на полученные недавно знания, он по-прежнему был уверен, что по земле ходит его продолжение – Кирилл Крашенинников, семнадцати лет, влюблённый в хорошую девочку Катю, готовую стать для него любящей и верной женой. А биологическая мама – да бог ей судья! Она же тогда сделала всё не со зла…