Я сижу в томской квартире под густо-оранжевым торшером. Анна, везя сына Егора на инвалидной коляске, гуляет по парку под московским серо-голубым небом. Маленькие экраны телефонов показывают нас друг другу, хоть и с небольшой рябью. Мы говорим о страшном вечере прошедшей пятницы. В каждой трагедии есть пострадавшие. О них говорят, о них пишут, их ищут, их находят. И это правильно, так и должно быть. Но ещё у каждой трагедии есть другие. Те, кто был внутри и выжил. Те, кто успел убежать вовремя. Те, кого нельзя найти ни в одном списке...

Февраль 2008 года навсегда для меня остался месяцем невосполнимой потери. Может быть, для кого-то это и звучит пафосно, но не для меня. Егор Летов в моей жизни был больше чем фоном с аудиокассеты. Я и до него музыку не воспринимал как фон, а уж после знакомства с его творчеством так и подавно...