В душе моей живут два крика И душу мне на части рвут. Я встретил день войны великой На полуострове Гангут. Я жил в редакции под башней И слушать каждый день привык Непрекращающийся, страшный Войны грохочущий язык. Григорий Иоффе В писательском доме на углу Большой и Малой Посадских улиц Михаил Дудин прожил 33 года – с 1960 по 1993-й. На доме много памятных досок, одна из них – Дудина. А за углом, по Большой Посадской, в маленьком скверике – памятник поэту-фронтовику, молодому и стремительному, ушедшему...

— Лариса! У тебя что, вместо сердца камень? Как ты могла, мать, своих же детей с внуками на паперть выставить?! — голос Антонины, золовки, звенел от возмущения, хлеща, словно пощечина. — Нормальная я мать, Тоня. Подняла обоих, выучила. Не век же мне их кормить? В двушке нашей и так, как сельди в бочке, ютимся. Тебе-то хорошо, царицей в своей квартире живешь, не знаешь, что такое коммунальный рай, — огрызнулась Лариса, пытаясь оправдаться. — Эх, Лариса! В тесноте, да не в обиде! Вот Валерка, брат мой покойный, никогда бы так не поступил...