Однажды, уже не помню точно, когда это было, любознательность занесла меня в реставрационную мастерскую, где восстанавливали самый хрупкий вид живописи – фрески. На одном из артефактов – фрагменте римской уличной стены – восторженный поклонник поэта Овидия начертал понравившуюся строфу из «Любовных элегий». Сохранилось лишь несколько слов, а стихи звучат так: Женщину не устеречь против желания ее. Женскую душу сберечь никакие не смогут затворы. Возможно, кто-то скажет, что бессмысленно с такой тщательностью...

К Максиму, книга I, элегия II Здесь я отдан врагам, постоянным опасностям отдан, Вместе с отчизной навек отнят покой у меня. Жала вражеских стрел пропитаны ядом гадючьим, Чтобы двоякую смерть каждая рана несла. Всадники, вооружась, у стен испуганных рыщут — Так же крадется волк к запертым овцам в хлеву… В кровли вонзившись, торчат частоколом на хижинах стрелы, И на воротах засов в прочность не верит свою. К нему же, книга I, элегия III (* II) …Как живут племена язигов и диких сарматов, Тавров, которые встарь чтили кровавый кумир, Что за народы идут и гонят коней быстроногих По отвердевшей спине Истра, одетого льдом...