Боже мой, как мы рады были его увидеть! Просто увидеть. Абсолютно такого же, как всегда – в нашем детстве и молодости «по Первому» и на сцене зала Чайковского год-два-три-пять лет назад. Всегда! В мире изменилось все, что могло, и все, что не должно было, люди взрослые и молодые умирают, уезжают, сходят с ума и демонстрируют это публично, а Радзинский в свои 86 вот он, тут, на сцене, со своей версией о смерти Моцарта и «чёрном человеке». В сопровождении симфонического оркестра и хора. Начинает без...

Они прячутся в старых, кривых московских переулках. И там, величественные и жалкие, как состарившийся Казанова, греют на солнце свои колонны — облупившиеся белые колонны московских дворцов XVIII века... Зажатые между огромными домами, они выплывают из времени. Миражи. Сны наяву. Ах, эти дома желтой охры... античный фриз на фронтоне — гирлянды, веночки, летящие гении, за толстыми стенами — прохладная темнота зала... полукруглые печи, чудом сохранившийся расписной потолок... и вековые деревья за оградой...