ЛИМОНОВ ПРОДОЛЖАЕТСЯ (ЧТО БЫ ОН САМ ПО ЭТОМУ ПОВОДУ НИ ДУМАЛ) Вышел третий (роскошный! на отличной бумаге!) том собрания стихов и поэм Эдуарда Лимонова. Я начал собирать и комментировать это собрание ещё при жизни Лимонова (истратил год) – но увидев объёмы им написанного (я приволок ему домой огромную распечатку), Лимонов сказал мне: «Издашь… потом». «Потом» наступило теперь. Вместе с моими прекрасными товарищами Алексеем Колобродовым и Олегом Демидовым мы дособрали ПСС его стихов, поэм и текстов (да, был у него и такой специфический жанр – нечто среднее между верлибрами и ритмизованной прозой). И теперь издаем. Сегодня мне привезли третий том. Это чудо, конечно. Такие комментарии точные, умные. Такой размах в издании! Такие поля! Стихи не сидят друг у друга на голове. Издатели (издательство «Питер») – молодцы. Отличный подарок на Новый год умному человеку, любящему поэзию. Ну и стихи, само собой. В этом томе – эмигрантская поэзия Лимонова, тюремная и посттюремная. Лучший его период. Ах, какие он сочные, весенние тексты умел писать тогда! Вот, например. ДЕНЬ ВИНОДЕЛА Помнится южных республик урок, Гроздь потемнела, День винограда, созревшего в срок, День винодела! Ну-ка оружье у двери оставь, В погреб спускайся смело! Выйдешь оттуда, качаясь, и вплавь, – В день винодела! В косы запустишь ей пятерню, Другой разрываешь блузку, Треплешь как гроздь, распустивши мотню, Девку – молдавку (французску!) С неба сошёл золотой виноград, Чёрный взошёл из Ада, Кружками пьёт оголтелый солдат В день винограда! Пушки заухали за селом, Едко свистят миномёты, Мы обязательно их найдём, Бочки найдут наши роты! Будем гоняться затем по селу Девок по свежему следу Или, локтями прилипнув к столу, Праздновать нашу победу. Пахнет вином молодая луна, В кущах шумят сатиры. «Наша Молдавия – девка пьяна!» – Нам говорят командиры... /::/ Ну чудо же. И на Кустурицу похоже, на его фильмы. Лимонов думал, что он про себя пишет, он о такой жизни мечтал. А это моя жизнь. Она досталась мне. На это он особенно сердился. Замечу, что я не главный лирический персонаж этого стиха, а вот этот, из последней строки, едва мелькнувший во множественным числе. Впрочем, он себя в этой роли и видел. Но её так и не сыграл. Только примеривался. (Поэтому, кстати, не знал, что оружие, спускаясь в подвал, оставлять у двери нельзя. Даже если хозяева просят. Тем более если просят. Что, впрочем, к ликующему великолепию этих стихов отношения никакого не имеет.)