Однажды утром, когда я уже совсем собрался идти в должность, вошла ко мне Аграфена, моя кухарка, прачка и домоводка, и, к удивлению моему, вступила со мной в разговор. До сих пор это была такая молчаливая, простая баба, что, кроме ежедневных двух слов о том, чего приготовить к обеду, не сказала лет в шесть почти ни слова. По крайней мере, я более ничего не слыхал от нее. – Вот я, сударь, к вам, – начала она вдруг, – вы бы отдали внаем каморку. – Какую каморку? – Да вот что подле кухни. Известно какую...

(Из записок неизвестного) Однажды утром, когда я уже совсем собрался идти в должность, вошла ко мне Аграфена, моя кухарка, прачка и домоводка, и, к удивлению моему, вступила со мной в разговор. До сих пор это была такая молчаливая, простая баба, что, кроме ежедневных двух слов о том, чего приготовить к обеду, не сказала лет в шесть почти ни слова. По крайней мере я более ничего не слыхал от неё. — Вот я, сударь, к вам, — начала она вдруг, — вы бы отдали внаём каморку. — Какую каморку? — Да вот что подле кухни...