786 Лесная опушка

Свекровь стояла посреди гостиной с видом победительницы, а на журнальном столике лежали документы на квартиру — ту самую, в которой Марина прожила семь лет. — Ты ведь понимаешь, деточка, что это всегда была наша собственность? — Валентина Петровна улыбнулась той особенной улыбкой, которую невестка научилась распознавать как знак надвигающейся беды. — Андрюша просто забыл тебе сказать. Мужчины такие рассеянные. Марина перевела взгляд на мужа. Андрей сидел в углу дивана, сгорбившись, и старательно изучал узор на ковре...

Ключи от квартиры лежали на столе нотариуса, и Дарья поняла, что её жизнь только что украли — молча, с улыбкой, прямо у неё на глазах. Она сидела в приёмной нотариальной конторы, зажав в руках бумажный стаканчик с остывшим кофе. За дверью кабинета шёл разговор, и хотя слов было не разобрать, интонации не оставляли сомнений: там решалась её судьба. Без её участия. Свекровь вышла первой. Тамара Павловна была одета в строгий серый костюм, волосы уложены в идеальную ракушку, на губах — та самая улыбка, которую Дарья научилась ненавидеть за восемь лет брака...

Марина увидела конверт случайно — он выпал из сумки свекрови, когда та торопливо искала ключи. Обычный белый конверт с логотипом юридической конторы. Ничего особенного — если бы не адрес получателя. «Соловьёва Зоя Ивановна. Дело о признании права собственности». Право собственности? На что? Свекровь подхватила конверт быстрым движением и сунула обратно в сумку. — Реклама, — бросила она небрежно. — Эти юристы совсем обнаглели, рассылают всякий мусор. Но глаза её метнулись в сторону. Всего на мгновение — но Марина заметила...

Конверт лежал в почтовом ящике уже третий день — Светлана видела его каждое утро, но не решалась достать. Обратный адрес она узнала сразу. Нотариальная контора Веселовой. Та самая, куда они ездили полгода назад на оглашение завещания свёкра. Тогда всё прошло гладко. Слишком гладко, как теперь понимала невестка. Свекровь сидела в чёрном платье, промокала глаза кружевным платочком, а нотариус зачитывала сухим голосом: «Всё имущество, включая загородный дом и земельный участок, переходит в собственность супруги — Тамары Николаевны Зориной»...

Дарья замерла на пороге кухни, когда услышала голос свекрови по телефону: «Всё готово, завтра она подпишет, даже не поймёт что». Сердце забилось так громко, что, казалось, его стук слышно на всю квартиру. Дарья прижалась спиной к стене коридора и затаила дыхание. Свекровь продолжала говорить, не подозревая о присутствии невестки. — Олег всё сделает, как я скажу. Он у меня послушный мальчик. А эта курица даже читать не будет, что подписывает. Она мне доверяет, представляешь? До сих пор доверяет! Тихий смех...

Свекровь протянула сыну бумаги на подпись прямо при мне, даже не удостоив меня взглядом, словно я была предметом мебели, который случайно оказался в её гостиной. — Подписывай, Витенька. Нотариус ждать не будет, — голос Зинаиды Петровны звучал медово, но я уже научилась различать яд под этой сладостью. Татьяна стояла в дверном проёме, сжимая в руках чашку с остывшим чаем. Шесть лет брака научили её многому. Например, тому, что свекровь никогда не приезжает просто так. Каждый её визит — это спецоперация с заранее спланированным результатом...

Свекровь сидела в моём кресле — том самом, которое я купила на первую зарплату. Елена застыла на пороге собственной гостиной, не веря своим глазам. Зинаида Петровна развалилась в бежевом велюровом кресле, листая какой-то журнал, будто находилась у себя дома. На журнальном столике стояла чашка чая. Рядом — тарелка с печеньем. — О, невестка пришла! — свекровь подняла голову и улыбнулась. — А я тебя жду. Проходи, не стой столбом. — Зинаида Петровна, — Елена осторожно закрыла за собой дверь, — как вы сюда попали? — Ключи же есть...

Ключи от бабушкиной дачи исчезли из ящика комода ровно в тот день, когда Марина решила наконец-то съездить туда после долгой зимы. Она перерыла весь дом. Заглянула в каждый карман, проверила все сумки, перетрясла содержимое шкатулок. Связки с потёртым брелоком в виде божьей коровки нигде не было. — Костя, ты не видел ключи от дачи? — крикнула она мужу, который смотрел футбол в гостиной. — Какие ключи? — отозвался тот лениво, не отрывая взгляда от экрана. — От бабушкиной дачи. Они лежали в комоде, в верхнем ящике...

Дверь в квартиру была приоткрыта. Лена замерла на пороге, прижимая к себе коробку с красками, которую везла из Москвы три часа в душной электричке. Сердце ёкнуло от нехорошего предчувствия. Свекровь никогда не оставляла дверь незапертой. Галина Петровна была помешана на безопасности и замках. — Есть кто дома? — крикнула она в темноту прихожей. Из глубины квартиры донёсся характерный скрип. Так скрипело только одно кресло — то самое, в котором свекровь любила сидеть часами, листая каталоги мебели и вздыхая о «настоящем ремонте»...

Ключи от квартиры лежали на столе, и Марина смотрела на них так, будто это были не ключи, а ядовитые змеи. — Это что? — спросила она у мужа, хотя уже догадывалась об ответе. — Мама приедет завтра утром, — спокойно ответил Андрей, не отрываясь от телефона. — Я ей ключи отдал, чтобы она могла заходить, когда захочет. Марина почувствовала, как внутри неё что-то оборвалось. Они с Андреем прожили в браке четыре года, и за это время свекровь превратила её жизнь в настоящий кошмар. Галина Петровна приезжала...

Когда Наталья нашла в рюкзаке шестилетней дочери странный амулет из красных ниток, она подумала, что девочка подобрала его на площадке. Но потом Соня сказала: «Бабушка дала. Сказала, что он защитит меня от маминой злости». Наталья застыла с этим амулетом в руках, чувствуя, как внутри поднимается волна ледяного страха. Злости? Какой злости? Она никогда не кричала на дочь. Никогда не поднимала руку. Она была терпеливой, любящей матерью. Откуда в голове шестилетнего ребёнка взялась мысль о материнской...

Когда свекровь положила ключи от нашей квартиры в карман своей сумочки и сказала, что Витя приедет жить к нам на месяц, я поняла — война началась. Тамара Ивановна сидела в нашей гостиной, попивая чай из моей любимой чашки, которую я специально прятала на верхнюю полку. Она всегда умела находить то, что я пряталось. Как и умела превращать мою жизнь в ад, делая вид, что желает только добра. — Ирочка, ты же понимаешь, мальчику больше некуда идти, — свекровь говорила спокойно, размеренно, будто обсуждала погоду...