КотоФеевы побасенки

Если бы мне год назад сказали, что я буду гулять по Африке, я бы ни за что не поверила! Да, по той самой ужасной и опасной Африке, остерегаться которую еще в детстве велел Корней Иванович. Меня, любительницу комфортного европейского отдыха уровня не ниже четырех звезд, занесло в самое сердце Марокко – древний Фес, где русские туристы воспринимаются примерно так же, как инопланетяне. Боже, я ли это?! Как я — главбух и руководитель отдела в крупной корпорации, серьезный, просчитывающий всё прагматик...

Солнечный луч шафрановым апельсином прокатился по комнате Иннокентия Творцовского, неслышно запрыгнул на кровать и пощекотал писателю ноздри. Тот почесал нос, промумнячил что-то довольное и проснулся. Сосредоточенно прогнал ленту мыслей. Не нашел там ничего негативного и улыбнулся – день обещал быть хорошим. В планах на сегодня: сочинить сказку для детского клуба. — Привет, луч! Вот про тебя-то я и напишу. Будешь у меня главным героем! Призывно булькнул телефон. На экране высветилось сообщение...

Майка – девчушка с рыжими «ангельскими поцелуями», щедро рассыпанными по носику и щечкам, и такого же цвета непослушными кудряшками, жила на краю города в блочной пятиэтажке. За домом границей между людьми и природой проходила дорога. А за ней – лес. Он казался Майе необыкновенным. Сильным и добрым, как в сказках, которые читала мама. В книгах лесные существа часто помогали сказочным героям. Его могучие деревья, подпирающие небосвод, шумели песнями богатырей. В их кронах играли в прятки юные ветры, пока папа ветер не собирал их в свой мощный поток...

- Да что за хреновина! Они меня вообще не замечают?! Денис битый час маячил у метро, пытаясь всучить людям рекламные листовки. Редкий прохожий соглашался взять флаер. Летний день шел своим чередом. Нескончаемый людской поток тек по площади, не обращая на парнишку никакого внимания. Но Дениске очень надо было раздать рекламки стоматологического центра. От этого зависел первый в его жизни заработок. Не то чтобы он сильно нуждался в средствах. Нет, родители исправно переводили деньги на карту. Но ему хотелось свободы, независимости, взросления, в конце концов...

Всё страшно-анекдотическое всегда случается в САМЫЙ неподходящий момент. Бежишь с багажом наперевес по аэропорту, опаздываешь на посадку. А живот скручивается в спазм - требует срочно избавить от всего, что накануне ты в него напихал и влил, отмечая окончание отпуска. Ожидая важного звонка, специально заходишь в кафе, выбираешь столик подальше от посетителей, заказываешь только кофе, чтобы ничего не отвлекало от беседы. При долгожданном пиликании нервно хватаешь телефон двумя руками и нечаянно топишь его в чашке с кофе...

- Я не знаю с чего начать свою речь! - истерит герой старого фильма в одном из эпизодов. - Я никогда не выступал перед такой толпой народа! - Начни с анекдота, - успокаивает его более старший и опытный коллега. Итак... Мужчина стоит у прилавка с игрушками. - Девушка, дайте мне, пожалуйста, вон ту плюшевую жопу, - просит он продавца. - Это не жопа, это сердце, - с лёгкой обидой откликается она. - Девушка, я кардиохирург с пятнадцатилетней практикой. Я знаю, как выглядит сердце! Дайте мне ту плюшевую жопу! К чему я? Мы все разные...

Надо ж было вчера так ужраться! А все Иваныч, винодел-самоучка хренов, со своей дегустацией: попробуй моей наливки, как тебе настойка? Как? Как? Как будто меня топором в мелкую щепку порубили, керосином облили и спичку поднесли. Не для меня такие дачные посиделки. Я ж не алкаш – посмешище одно. Ядрена вошь, вспомнил! Еще же сидр! Интересно, в какую по счету стопку у меня мозги вытекли, когда я эту бормотень сидром запивать начал? Иваныч приговаривал: «Компот, слатенький!» Прилягу под деревьями, пока мамка не видит...

Маленький ангел сидел на краю дощатого пирса и болтал ножками. Растопыривал пухлые пальчики и, как ситом, собирал ими мутную озерную воду. Кидал брызги солнечным лучам. Лучики весело перепрыгивали с капли на каплю, превращая их в слепящие глаза сапфиры. Малыш только что бегал по воде и теперь торопился высушить намокшие перышки. Веером раскинул крылья, давал теплому ветерку поиграть ими. Аля стояла рядом и нетерпеливо теребила резинку трусишек. Глазки горели желанием скорее плюхнуться в воду, но страх морщил носик и поджимал губки...

Сколько сломано копий в споре: есть ли дружба между мужчиной и женщиной. А между мальчиком и девочкой? Если правильно помню, в нашей начальной школе было аж шесть параллельных классов. Из них в средней сделали четыре, порядком перетасовав ребятишек. Большую часть моего 3-го «Б», к счастью, сохранили, но и новичков добавилось. Меня посадили с незнакомым долговязым типчиком по имени Сергей. Но кто ж в этом возрасте обращается по имени? Длинный и нескладный, Сережка походил на суслика – так дорисовала образ моя детская фантазия...

Жила-была в самом городе Париже молодая женщина. Длинноногая платиновая блондинка с пухлыми губками сладости нежного персика и глазами-озерами цвета… Вы любовались когда-нибудь пронзительной синевой неба ясным летним утром? Вот такого цвета глазами смотрела прелестница на мир. Была она настолько девочка-девочка, что все вокруг восторгались её красотой, утончённостью и воистину королевским величием. Несла она свое величие с таким достоинством, что некоторые завистники, куда же без них, подозревали в ней внебрачную дочь самого Людовика X*-надцатого...

Вера нажала на паузу, устало и равнодушно повернула голову к стоявшему в дверном проеме супругу. Ну как к супругу? Скорее, к соседу. Уже много лет они жили по разным комнатам, на кухне встречались. Всучила кусок краковской и огурец, чтобы сухомяткой не давился. Нельзя ему – гастрит. Выпроводила восвояси и взяла телефон. Хотелось мелодию дослушать. Полчаса назад Вера впервые за день села перед телевизором в надежде расслабиться, вникнуть в сюжет очередной мелодрамы. - Вся эта бытовуха с уборками, готовками, магазинами скоро меня в гроб загонит...

Войско маков пало в неравной битве с родителями будущих первоклассников. На поле цветов росло много, но алчных рвачей, охваченных безумной жаждой собрать букет, налетели тучи. Макам нечего противопоставить загребущим орудиям смерти: ни ядовитого сока, ни частокола шипов - ни-че-го. И исчезали с поля маленькие солнышки. Измочаленные пенёчки плакали молочными слезами. В немом крике останки маков призывали захватчиков: "Не-на-до! Остановитесь! Вы же люди!" Те не слышали. Жажда сделать своё чадо самым-самым ослепила их, заглушила голос разума...