Кавычки-ёлочки

Школьная программа — вещь непростая. Одни борются с четырёхтомником Толстого, надеясь, что в этот раз осилят хотя бы первые два тома. Другие разбираются, чего же всё-таки хочет Мелехов в «Тихом Доне». А ещё есть Солженицын, который похихикивает в сторонке. «Один день Ивана Денисовича», «Матрёнин двор» — обязательное чтение. Причём Матрёну школьники изучают дважды: в 9-м и 11-м. Видимо, чтобы закрепить эффект. Я понимаю, что в школьной программе нужны серьёзные произведения. Но вопрос остаётся открытым:...

Вы тоже наверняка слышали это: «Ой, если зовут Марина, то обязательно характер не подарок!», или: «Алексей — ну это душа компании, сто процентов!» Сидишь, слушаешь и задаёшься вопросом, а если Алексей — тихоня, что тогда? Что, имя сломалось? Или человек не соответствует маркировке? Так и живём. Полстраны уверено, что имя — это не просто слово, а прям готовый маркер всю жизнь. — Саша? Значит, весёлый. — Виктория? Ух, дама с непростым характером будет! — Дима? Надёжный. А если Дима опаздывает, врёт...

Почему не назвать сына Акацием? Вы заметили, что все дети вокруг вдруг стали носить одинаковые имена? Откроешь список имен в детском саду, и кажется, что живёшь в стране Софий и Артёмов. Иногда разбавят Есенией или Тимофеем, чтобы модно. Но попробуй назвать ребёнка старым русским именем, и на тебя посмотрят, как на сумасшедшего. Вот вы говорите кому-нибудь: «Это мой внук Пахом». Стандартная ситуация же. — Чего?! — округлят глаза. Cразу представят себе дедушку в валенках с коромыслом. Хотя, если подумать, Пахом звучит даже солиднее, чем модный Матвей...

Есть такие имена, от которых сразу веет силой, солидностью. Александр, например. Или Николай. Даже Пётр звучит сурово. Скажешь так — и кажется, что перед тобой важный человек, с усами и медалями. А вот скажи Гоша — и в ответ почти обязательно раздаётся смех. Почему? Казалось бы, имя-то не хуже других. Наоборот — звучит строго, красиво, даже благородно. Георгий. Однако попробуй так назвать ребёнка — и в роддоме, и на детской площадке, и в школе его будут встречать с такой улыбкой, будто родители специально решили усложнить ему жизнь...

В интернете снова кто-то неправ. Вы заходите посмотреть новости, спросить в чате, во сколько детский праздник, или узнать рецепт пирога. А там уже начинается спор. Кто-то поделился мнением, а другой вмиг налетел: «А вы не правы!» Вроде бы давным-давно выросли, а ведут себя как герои соцсетей, у которых главная цель — вцепиться в комментарий и не отпускать. Причём спорят не только о серьёзных вещах. Спорят обо всём. Написал кто-то: «Мне нравится добавлять перец». В ответ: — Вы не думали, что кому-то...

Мне кажется, что если бы в школьной программе оставили только одно произведение, это вполне могло бы быть «Горе от ума». Потому что в нём вся жизнь. Общество, и лицемерие, и попытка что-то доказать, и, конечно, желание сказать правду в лицо. Даже если потом об этом пожалеешь. Вот кого-кого, а Чацкого школьникам понять легче всего. Потому что он как раз тот, кто пришёл в привычный коллектив, посмотрел по сторонам и сказал вслух то, о чём другие только шепчутся. Чем это закончилось? Правильно, его тут же выставили чуть ли не… максимально недалёким человеком...

Есть в русском языке имена, которые вроде бы все знают, но если задуматься, странные они. И вот два чемпиона такого списка — Вадим и Фёдор. Абсолютно разные, но судьба у них похожая, не сказать, чтобы они любимчики. Наоборот. А ведь оба имени красивые, сильные, с историей. Только вот история такая, что… мама дорогая. Начнём с Вадима. По одной из версий, имя происходит от древнерусского слова «вадити» — то есть спорить, ссориться. Прямо так и видишь маленького Вадима в песочнице: «Нет, это МОЯ игрушка!»...

Школьная программа ошибается: «Чичиков — плохой человек». Поставил себе цель скупить мёртвые души, обмануть закон и нажиться. Всё понятно, да? Плохой человек, надо осудить. Жулик. И школьник такой сидит на уроке, слушает всё это, и думает: «Ладно, допустим. Но почему тогда Гоголь писал о нём в таком весёлом тоне? Почему вся книга похожа на комедию, а не на строгий приговор?» Правда, если Павел Чичиков представлен как воплощение зла, почему к нему почти симпатия проскальзывает? Может, не так всё однозначно, он и правда нормальный человек...

Часто слышу, что уж «Герой нашего времени» — это же про нас, современных людей! Ага, как же. Школьник открывает роман, читает две страницы, и у него вопрос: «Про кого? Про этого Печорина?». И всё, дальше он уже не герой, а странный персонаж с кучей заморочек. Потому что человеку XXI века такой герой понятен примерно так же, как и система подачи воды в дореволюционной усадьбе. Где там у него кран? Лермонтов, видимо, хотел создать сложный образ, такой, чтоб всем поколениям был понятен. Но получилось, мягко говоря, спорно...

Сначала я подумал, что она шутит. Знакомая учительница поделилась тем, что наблюдала в своей школе. А я всё не мог поверить, что кто-то способен так всерьёз спорить с учителем. Не из-за плохих оценок, не из-за несправедливости, а из-за… ударений. — Заходит ко мне мама одного ученика (здесь и далее Ирина, её имя). Лицо напряжённое. Уже по её выражению лица я поняла, что жаловаться будет. Угадала. Говорит мне: — Я, конечно, всё понимаю, но у меня вопрос. Что это вы моему сыну задаёте? Он пришёл домой и говорит, что вы велели учить какие-то неправильные слова...

Ничто не предвещало такого разговора. Мы с другом встретились, как обычно, поговорить по душам, обсудить дела, попить чаю. Даже не думали затрагивать серьёзные темы, просто поболтать. Он пришёл с тортиком, я с заварником, в общем, как положено в таких случаях. — Ну что, как у тебя? — спрашиваю. — Да в целом хорошо, много чего произошло — улыбается. Начал рассказывать, что да как. Вдруг он говорит что-то вроде «Отмечали моё день рождения». Я краем уха улавливаю фразу, но виду не подаю. Мало ли, человек расслабился, да и не люблю в дружеских беседах становиться грамматическим надсмотрщиком...

Верните двойки. — Вы ведь понимаете, что Матвей будет расстроен? Для него это перенапряжение, — говорит мама, глядя на учительницу так, будто та перед ней лично виновата. — Понимаю, — спокойно отвечает учительница. — Но что я должна была поставить, если он не усвоил программу? Мама ученика в боевом настроении. Не кричит, не скандалит, но голос твёрдый. — Диана Владимировна, он же старается! — говорит она. — Простите, но где? — отвечает учительница, чуть повысив брови. — Посмотрите, как он пишет. Показывает тетрадь с текстами, упражнениями, в которых «не чего», «не когда», «прикосаться»...