Юлиана Роуман

У спящих статуй так бледны и стерты лица. Их тени извиваются меж бархатных трав. Не ходи за ними, хоть и манят бледные руки – следуй за фейри, что кружатся возле мраморных ног. Ночь скроет твои следы, роняя с накидки бусины звезд и сновидений. Ах, думаешь, это забота? Пусть так. Пусть так. Как ярко горят твои глаза при виде упавшей звезды! Вот, возьми. Осторожно, жжется холодом. Говорят, звездами становятся сердца жестоких королей и королев, потому они так холодны. Но ты ведь не веришь. Не может быть такого теплого лунного цвета у жестокого замерзшего сердца...

— Кур-р-рва мать! Я на мгновение застыл в дверях под звон колокольчика. Нежно-розовый какаду в милейшем крохотном сомбреро наклонил голову в мою сторону. — Кур-рва мать! — Проходите, проходите, — девушка-консультант в тонких круглых очках махнула мне рукой. – Не бойтесь. — А я и не боюсь, — я тоже склонил голову набок и цокнул крылатому в большой клетке. – У вас пополнение штаба? — Мать! — После смерти владельца пришлось забрать его сюда, — девушка вернулась за стойку, я прошел следом. – Домой, к сожалению, забрать не получилось, у меня две кошки...

Мастер чистил инструменты, напевая себе под нос. Для человека, который находится в бегах и может умереть через час, он выглядел довольно позитивно. — Спасибо. — Ну вот, теперь ты свободный человек, — мастер ухмыльнулся. Серые глаза его казались почти прозрачными. И чертовски усталыми. Я невольно хмыкнула, разглядывая бесконечные письмена на руках и шее мастера. Даже на виске виднелась черная руна древних скандинавов. Простая рубаха с закатанными рукавами и грубые джинсы скрывали большую половину тела, но готова поспорить на что угодно, бесконечная вязь узоров покрывала его, как вторая кожа...

Лабиринт, ведущий к морю, петлял по неровным холмам, цеплялся за волосы ветками и провожал игривым покачиванием цветов. Ветер, словно озорной мальчишка, трепал изумруд тростника, сыти и манника, заплетал стебли меж бегущих ног, щекотал смеющиеся лица. Вот и море. Мальчик, не сбавляя скорости, сбросил с себя футболку и шорты, раскидал сандалии и кинулся в объятия стихии. Его сестра, будучи старшей и организованной, только вздохнула и подобрала вещи, скрипящие песком. — Ух, вода! Вот так вода! Дилли,...

— Я вижу, как тебя мучают сомнения и страх. Ясное небо Награнда прорезали тонкие облака. Озорной ветер шептался с деревьями и проносился над искрами речных порогов. Воистину славный край, жизнь царила здесь во всем ее изобилии. Только юная Ворга не радовалась вместе с природой. Настал день, когда Стихии должны решить ее судьбу. Обычай ожидал каждого молодого шамана, когда он обучен всем необходимым обрядам — ведомые наставником, ученики собирались в долгий поход на Плато Стихий, священное место, где Духи благословляют шамана или отвергают, оставляя его навсегда...

– Каждый лосенок знает с пеленок, пибади-пабади пум! Каждая птичка, сидя в яичке, ждет первый свой Новый Год! – клубок смоляных кудряшек картавил и танцевал по кухне. – И мандаринки, словно смешинки, пибади-пабади пум! Елку украсим, накроем на стол – час новогодний пришел! – Прекрати кружиться по кухне, Софи, – Норнин сосредоточенно колдовала над тестом: то кружилось и извивалось причудливыми волнами, принимало форму елочек и прыгало в миску с сахарной присыпкой. – Я сейчас закончу с готовкой и обязательно поиграю с тобой...

Абба снял очки с толстыми линзами и помассировал веки. Учитель — Деми, как его коротко называл помощник, — молча занимался проектом, залитым призрачным светом Луны: сосредоточенно настраивал глубинные уровни моря — А наверху, по-твоему, все в порядке? – заворчал Абба и щелкнул дополнительный светильник. Соседняя галактика, более ранний проект Учителя, замерцала. – Ты уже прям как они: смотришь в любую сторону, кроме проблемы. Деми не ответил, впрочем, Абба и не ждал. Тот почти никогда не разговаривал, лишь работал с утра до ночи...

Замок дрогнул до основания. Дорогие золоченые люстры жалобно зазвенели хрусталем, а в изящных шкафах из заморского клена задрожали сервизы. – Тише! Говорила же, там ступеньки! Отец, наверно, с трона навернулся этажом ниже! – девчонка зашипела и бросила на тень убийственный взгляд. – Извини, я правда не хотел…У вас такая красивая драпировка и канделябры… - громкий утробный рык звучал виновато. Чешуйчатая лапа сделала шаг вперед, и резная плитка покрылась трещинами. – У нас мало времени, Финик! Доберемся...

На севере дальнем, в избушке у леса, живет старичок с бородой. Простой, добродушный, со взглядом лучистым, уже абсолютно седой. Он каждое утро читает газету, пьет чай, гладит верного пса, а после, накинув кафтан и шапчонку, он едет творить чудеса. Спустя полчаса по скрипучему снегу у двери звенит бубенец: наш добренький дед, улыбнется соседке и сахарный даст леденец. Суровая Мэри вдруг сбросит морщины, улыбкою озарена – ей снова четыре, под елкой подарки, а мама желает приятного сна. Мужчина со...

– Матерь божья, как же здесь смердит. И мусор повсюду вал… Погодите, это череп?! – Мужской голос перешел на фальцеты. Пламя факела истерично заметалось, отбрасывая на стены уродливые безумные тени. – Мы так не договаривались! – Мы вообще никак не договаривались, – раздался глухой голос откуда-то снаружи. – Все просто, ты – себя плохо вести, а моя – тебя наказать. – Выпусти меня отсюда!!! – Молодой рыцарь скинул с себя забрало, а вместе с ним все пункты кодекса чести и браваду храбреца: из темноты ему улыбнулись молчаливые черепки...