Истории женской силы

— Это же моё наследство от бабушки, а не ваше! — голос Марины дрожал от едва сдерживаемой ярости, когда она стояла посреди гостиной, сжимая в руке нотариальные документы. Напротив неё, в любимом кресле с вышитыми подушками, восседала Валентина Сергеевна — свекровь, которая последние пять лет превратила их семейную жизнь в тщательно спланированный спектакль. Рядом стоял Павел, её муж, и по его виноватому взгляду Марина поняла самое страшное: он знал. Знал всё это время. Всё началось три часа назад, когда Марина решила навести порядок в старом секретере...

— Дарья, я взяла твою банковскую карту и заплатила за ремонт на даче. Двести тысяч. Не благодари. Маргарита Петровна произнесла это таким тоном, будто сообщала о погоде. Она сидела за кухонным столом в их с Андреем квартире, попивая чай из любимой чашки Дарьи и листая журнал с рецептами. На её лице играла та самая улыбка — улыбка человека, который только что совершил благое дело и ждёт аплодисментов. Дарья застыла в дверном проёме. В руках у неё были пакеты с продуктами, которые она только что принесла из магазина...

— Нотариус сказал, что документы уже готовы. Завтра подписываем. Эти слова свекрови прозвучали за праздничным столом как гром среди ясного неба. Марина замерла с вилкой в руке, не донеся кусок торта до рта. День рождения их сына Артёмки превратился в какой-то абсурдный спектакль. Она посмотрела на мужа. Павел отводил глаза, усиленно разглядывая узор на скатерти. Всё началось три месяца назад. Свекровь Тамара Ивановна позвонила с радостной новостью — она решила переписать на них свою трёхкомнатную квартиру в центре города...

Галина Петровна сидела на моём новом диване и деловито перебирала документы из папки, которую принесла с собой, когда я застала их с Андреем за оживлённым разговором на кухне. Свекровь даже не подняла голову, когда я вошла, словно я была невидимкой в собственном доме. — Вот здесь подпишешь, сыночек, — она ткнула пальцем в какую-то строчку. — И здесь тоже. Нотариус сказал, что все бумаги должны быть готовы к понедельнику. Андрей склонился над документами, держа в руках ручку. Его лицо было напряжённым, на лбу выступили капельки пота, хотя в квартире было прохладно...

Нотариус положил документы на стол с таким видом, будто выносил приговор, и Светлана почувствовала, как земля уходит из-под ног. В кабинете повисла тишина, нарушаемая только тиканьем настенных часов. Она перечитывала строчки завещания снова и снова, не веря своим глазам. Квартира, которую они с Андреем считали своей последние пять лет, квартира, в которой они делали ремонт, вложив все свои сбережения, оказалась завещана не им. И даже не Андрею. А его старшему брату Максиму, который живёт в Германии уже десять лет и в России появляется раз в пять лет на неделю...

Марина стояла в дверях нотариальной конторы и не могла поверить своим ушам. В руках у неё дрожал документ, который только что вручил ей седовласый нотариус. Рядом, с довольной улыбкой на лице, восседала её свекровь Галина Павловна, а за её спиной, опустив глаза в пол, стоял Андрей – муж Марины. — Вот видишь, дорогая, всё по закону, — произнесла свекровь медовым голосом. — Квартира моего покойного мужа переходит мне и Андрюше. А ты... ну, ты же понимаешь, что не родственница покойному. Так что придётся тебе съезжать...

Пустая бархатная коробочка выпала из рук Марины на пол, и этот тихий стук показался ей громче грома. В ушах зашумело, перед глазами поплыли цветные круги. Она опустилась на край кровати, не в силах поверить в то, что только что увидела. Вернее, не увидела. Изумрудное кольцо бабушки исчезло. Последняя семейная реликвия, единственное, что осталось от её родных после продажи квартиры на оплату маминого лечения. Кольцо, которое передавалось в их семье через поколения. Которое мама, уже совсем слабая, сняла со своей исхудавшей руки и надела на её палец со словами: "Береги его, доченька...

— Три миллиона рублей исчезли со счёта, и ты молчал?! — голос Светланы дрожал от едва сдерживаемого гнева, когда она размахивала банковской выпиской перед лицом мужа. Артём сидел за кухонным столом, уткнувшись взглядом в чашку с остывшим кофе. Его плечи были опущены, а руки нервно теребили край скатерти. В этот момент он выглядел не как тридцатипятилетний успешный менеджер, а как провинившийся школьник, пойманный на краже конфет. — Мама сказала, что это временно, — пробормотал он, не поднимая глаз...

Наталья стояла у нотариуса и не могла поверить своим глазам. В завещании покойной бабушки чёрным по белому было написано: квартира в центре города переходит ей, единственной внучке. Документ дрожал в её руках от волнения. Наследство было неожиданным — бабушка жила скромно, и никто не знал, что у неё есть ещё одна недвижимость кроме той однушки на окраине, где она провела последние годы. Рядом стоял Павел, её муж. На его лице играла сдержанная улыбка человека, который только что узнал, что его финансовые проблемы решены...

— Завтра свекровь переезжает к нам насовсем, — сказал Артём, не отрываясь от телевизора, словно сообщал о погоде на завтра. Елена застыла с чашкой чая на полпути ко рту. Горячая жидкость плеснулась на пальцы, но она даже не почувствовала боли. В ушах зазвенело, как будто кто-то ударил по колоколу прямо у неё в голове. — Что? — выдохнула она, надеясь, что ослышалась. — Мама переезжает завтра. Я уже всё решил. Ей тяжело одной, да и квартиру свою она продаёт. Деньги нам пригодятся на ремонт. Елена медленно поставила чашку на журнальный столик...

— Три миллиона семьсот тысяч рублей, — произнёс нотариус, и его слова упали в кабинет как приговор. Я почувствовала, как пол уходит из-под ног. Рядом со мной Максим схватился за спинку стула, его костяшки побелели от напряжения. А свекровь, Галина Петровна, сидела напротив нас с таким невинным выражением лица, словно речь шла о покупке булки хлеба, а не о чудовищной сумме долга, оформленного на моё имя. Всё началось три месяца назад совершенно невинно. Галина Петровна пришла к нам с Максимом домой...

— Зачем ты вообще приехала, если тебе здесь не нравится? — голос свекрови прозвучал сладко-ядовито, пока она разливала чай по фарфоровым чашкам с золотой каёмкой. Марина замерла с ложкой в руке, почувствовав, как внутри поднимается волна раздражения. Они с мужем Павлом приехали к его матери Галине Ивановне всего час назад на традиционный воскресный обед, а атмосфера уже накалилась до предела. Дело было не в конкретных словах свекрови. Дело было в том, как она их произносила — с той особенной интонацией превосходства, которую Марина научилась распознавать за пять лет замужества...