Рассказы Аделины Ясной

– Леночка, ну ты скоро там? – голос мужа в телефонной трубке звучал как-то подозрительно елейно, с нотками заискивания, которые Елена научилась различать еще на третьем году совместной жизни. – А то время уже пять, скоро Новый год, а хозяйки все нет. – Сережа, я же не на прогулке, – Елена перехватила тяжелый пакет с продуктами поудобнее, прижимая телефон плечом к уху. – Я в очереди за гусем стояла сорок минут. Потом за икрой. Ты же сам просил именно ту, в стекле. Я уже выезжаю, пробки жуткие, весь город сошел с ума...

– Леночка, ну где же салфетки? Ты опять забыла купить нормальные, бумажные? Эти, тканевые, они, конечно, красивые, но кто их потом отстирывать будет? Ты? Сомневаюсь, у тебя и так машинка стиральная на ладан дышит, – голос Раисы Витальевны доносился из гостиной, прорезая шум воды и звон посуды на кухне. Елена глубоко вздохнула, на секунду прикрыв глаза. Она стояла у раковины, смывая остатки муки с рук, и старалась успокоить бешено колотящееся сердце. Сегодня был важный день – тридцатипятилетие её мужа, Сергея...

– Коля, ты мне скажи, зачем нам три килограмма пельменей и два батона колбасы? Мы же с тобой вдвоем, да и на диету собирались после праздников, – Ольга недоуменно перебирала продукты, которые муж только что выгрузил на кухонный стол. Николай, обычно спокойный и даже флегматичный, сейчас суетливо прятал чек в карман брюк и старательно отводил глаза. Он снял шапку, нервно пригладил редеющие волосы и, наконец, выдавил: – Оль, тут такое дело... В общем, Виталик звонил. У Ольги внутри все похолодело. Виталик, младший брат Николая, был не просто родственником...

– А язык? Ленка, ты язык говяжий купила? Я же говорила, что без заливного стол будет бедным, – голос свекрови в телефонной трубке звучал требовательно и звонко, перекрывая шум воды из кухонного крана. Елена зажала телефон плечом, пытаясь одновременно домыть гору посуды после ужина и не упустить нить разговора. Мыльная пена стекала по локтям, спина предательски ныла после десятичасового рабочего дня, а на часах было уже девять вечера двадцать девятого декабря. – Купила, Антонина Павловна, купила, – устало отозвалась Елена...

– Сережа, а где конверт? – голос Елены дрогнул, хотя она изо всех сил старалась сохранять спокойствие. Она стояла посреди спальни, держа в руках красивую жестяную коробку из-под датского печенья, которая последние полгода служила их семейным сейфом. Сергей, сидевший в гостиной перед телевизором, даже не обернулся. Он увлеченно щелкал пультом, переключая каналы, словно не услышал вопроса. Но Елена слишком хорошо знала своего мужа. Его плечи едва заметно напряглись, а шея втянулась, как у черепахи, почуявшей опасность...

– Ты с ума сошел? Даже не думай, Андрей. Я сказала «нет» еще в прошлый раз, и мое мнение не изменилось. Никаких ночевок, никаких «посидим часок», и уж тем более никаких детей Светланы в нашей гостиной, – Елена резко поставила тарелку на стол, да так, что фарфор жалобно звякнул. Андрей, высокий, слегка сутулый мужчина с виноватым выражением лица, переминался с ноги на ногу у холодильника. Он явно ожидал такой реакции, но надежда на авось, свойственная многим мужчинам в семейных спорах, умирала последней...

– А почему ты достаешь сервиз на шесть персон? Мы же вроде договаривались, что будем только вдвоем, тихо посидим, проводим старый год, – Валентина застыла с хрустальным бокалом в руке, недоуменно глядя на мужа, который суетливо переставлял стулья в гостиной. Сергей вздрогнул, словно его ударили током, и виновато опустил глаза. Он всегда так делал, когда чувствовал за собой грешок – начинал теребить пуговицу на рубашке и смотреть куда угодно, только не на жену. – Валюш, тут такое дело... – начал он, и голос его предательски дрогнул...

– А ты уверен, что Ирка с Вадимом привезут торт? Или мне все-таки замесить тесто на шарлотку? Знаешь ведь свою сестру, у нее семь пятниц на неделе, а память как у аквариумной рыбки, когда дело касается трат, – Марина озабоченно заглянула в духовку, где румянилась свиная шейка, нашпигованная чесноком и морковью. Аромат на кухне стоял такой, что даже сытый кот Барсик нервно наматывал круги у ног хозяйки. Сергей, старательно натирающий бокалы полотенцем, только отмахнулся, хотя в его глазах тоже промелькнула тень сомнения...

– Ну неужели ты думаешь, что я забуду про такую дату? Двадцать лет – это тебе не кот чихнул, это, можно сказать, целая жизнь! – Виктор довольно похлопал себя по карману куртки, в котором что-то загадочно шуршало, и подмигнул жене. – У меня все под контролем, Ленусь. Вечером будет сюрприз. Ты же знаешь, я слов на ветер не бросаю. Елена улыбнулась, помешивая на плите густой сливочный соус для курицы. Внутри у неё всё пело от предвкушения. Двадцать лет совместной жизни – фарфоровая свадьба. Она готовилась к этому дню полгода...

– А где деньги, Коля? – голос Ирины дрогнул, но она постаралась сохранить спокойствие, хотя внутри все оборвалось, словно лифт резко поехал вниз. Она стояла посреди спальни, держа в руках жестяную коробку из-под дорогого печенья, которая последние полгода служила им домашним сейфом. Коробка была предательски легкой. В ней сиротливо перекатывались две монетки по десять рублей и лежала скрепка. А должны были лежать сто двадцать тысяч рублей. Сто двадцать тысяч, которые они откладывали с каждой зарплаты,...

– Ты майонеза сколько купила? Я же просил ведерко, то, что на литр, а ты принесла маленькую пачку. Чем я, по-твоему, буду оливье заправлять? Точнее, чем ты будешь? Я люблю, чтобы салат плавал, а не был сухим, как пустыня Сахара. Виктор стоял посреди кухни, уперев руки в бока, и с искренним недоумением разглядывал пакет с продуктами, который его жена, Татьяна, только что с трудом водрузила на стол. На его лице читалось разочарование ребенка, которому вместо железной дороги подарили носки. Татьяна медленно стянула шапку, чувствуя, как мокрые от снега волосы прилипли к лбу...

– А соль? Ты пробовал, соли достаточно? Мне кажется, картошка впитывает её, как губка, и в итоге гарнир будет пресным, – Марина тревожно заглянула в глаза мужу, протягивая ему ложку с пюре на пробу. Павел послушно проглотил горячее, воздушное картофельное пюре, сдобренное сливочным маслом и укропом, и довольно зажмурился. На кухне стояла та особенная, предпраздничная жара, когда работает духовка, на плите булькают кастрюли, а воздух пропитан ароматами чеснока, запеченного мяса и ванили. Марина смахнула со лба выбившуюся прядь волос...