Как есть

– А ты уверена, что майонез нужно класть именно сейчас? Он же отсечется, если картошка еще теплая. И вообще, ты слишком крупно режешь. Это не оливье получается, а какой-то винегрет для бедных. Ирина замерла с ножом в руке, глядя на ровные, идеальные кубики вареной моркови, лежащие на доске. Она сделала глубокий вдох, считая про себя до десяти. Это была ее любимая техника успокоения, но сегодня, тридцать первого декабря, даже счет до ста помогал слабо. – Валентина Петровна, картошка уже давно остыла...

– А можно нам ещё вот этих тарталеток с черной икрой? И шампанское обновите, только не «Советское», а то, которое мы в начале пили, французское. Уж очень оно душевно пошло! – Лариса вальяжно махнула рукой официанту, даже не заглядывая в меню, которое сиротливо лежало на краю стола. Светлана почувствовала, как под левой лопаткой неприятно кольнуло. Она сделала глубокий вдох, стараясь сохранить улыбку, хотя мышцы лица уже начинало сводить от напряжения. Официант, молодой парень с безупречной осанкой и легкой усталостью в глазах, вежливо кивнул и удалился исполнять заказ...

– Ты что, серьезно не понимаешь? Серега получил повышение! Это надо обмыть, иначе не приживется на новом месте. Мы уже в такси, будем минут через двадцать. Ты там сообрази что-нибудь по-быстрому, ну, как ты умеешь – салатики, мясо по-французски, картошечки, огурчики достань. Мужики голодные, мы после работы сразу. Ольга смотрела на погасший экран телефона так, словно он только что укусил её за ухо. В трубке уже были короткие гудки, а голос мужа, Вадима, всё еще звенел в голове требовательным набатом...

– Ну что, перевели? Я видел уведомление на экране, ты телефон на тумбочке оставила, он засветился. Прямо так, как обещали? – Виктор заглядывал в глаза жене с нетерпением ребенка, ожидающего новогодний подарок под елкой. Наталья устало опустилась на кухонный стул, с наслаждением вытягивая гудящие ноги. Декабрь выдался сумасшедшим. Годовые отчеты, закрытие актов, бесконечные сверки с контрагентами – последний месяц она приходила домой только ночевать. Но оно того стоило. Компания, в которой она работала...

– А ты уверена, что нам по карману такие траты сейчас? – Андрей с сомнением вертел в руках глянцевый рекламный буклет, на котором красовалась пузатая, сверкающая хромом мультиварка-скороварка последней модели. – Мать и так будет рада просто вниманию, цветов бы купили, торт хороший. Зачем из кожи вон лезть? Марина тяжело вздохнула, отбирая у мужа буклет. Она знала этот его тон. Тон человека, который предпочитает плыть по течению и не создавать лишних волн, особенно если дело касается его мамы, Анны Петровны...

– Олег, а зачем ты снимаешь мое постельное белье? Оно же свежее, я только вчера поменяла, еще даже кондиционером пахнет «Альпийская свежесть». Ирина стояла в дверях спальни, держа в руках корзину с выстиранными полотенцами, и с недоумением наблюдала за мужем. Олег, обычно ленивый и неповоротливый в бытовых вопросах, сейчас развил бурную деятельность. Он суетливо сдергивал шелковый пододеяльник – подарок Ирины самой себе на прошлый день рождения – и комкал его, пытаясь запихнуть в шкаф. Лицо у него...

– Артемка, ну открывай же скорее! Мы с папой уже сами сгораем от нетерпения, – Елена с улыбкой подтолкнула к сыну большую коробку, обернутую в яркую синюю бумагу с нарисованными космонавтами. Десятилетний Артем, все еще взъерошенный после сна, в пижаме с динозаврами, дрожащими руками потянул за атласную ленту. Бумага затрещала, разлетаясь в стороны, и мальчик замер. На секунду в комнате повисла тишина, а потом ее разорвал восторженный визг. – Мама! Папа! Это она! Та самая! Новая модель! – Артем прижал к груди коробку с игровой приставкой, о которой мечтал последний год...

– Ирочка, ну что ты смотришь на этот листок, как баран на новые ворота? Там все понятно написано, почерк у меня, слава богу, каллиграфический, еще в пединституте ставили, – Лариса Петровна постучала наманикюренным пальцем по столу, привлекая внимание невестки. Ирина действительно смотрела на тетрадный лист в клеточку, исписанный убористым, острым почерком свекрови, и чувствовала, как у нее начинает дергаться левый глаз. Субботнее утро, которое обещало быть ленивым и уютным, стремительно превращалось в катастрофу...

– Гена, ты точно обещаешь быть дома к восьми? Мне еще нужно, чтобы ты стол помог раздвинуть, сама я эту махину не потяну, спина сорвана после дачного сезона, – Лариса стояла в коридоре, держа в руках идеально выглаженную голубую рубашку мужа. Геннадий, высокий мужчина с уже намечающимся брюшком, но все еще считающий себя первым парнем на деревне, нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Он уже мысленно был там, в ресторане "Плакучая ива", где его ждали коллеги, музыка и ледяная водка. – Лариса, ну сколько можно одно и то же долбить? – он выхватил рубашку и начал торопливо застегивать пуговицы...

– Ой, Наташа, ну ты опять наготовила, как на роту солдат в голодный год. Куда столько? Сейчас же в моде осознанное потребление и минимализм, – Лариса брезгливо ткнула наманикюренным пальцем в сторону огромного блюда с «Селедкой под шубой», которое Наталья только что с гордостью водрузила в центр стола. – Там же майонеза полведра! Это же холестериновая бомба, смерть сосудам. Наталья замерла с полотенцем в руках. Она чувствовала, как от обиды начинают гореть щеки. Три дня. Ровно три дня она провела на кухне, практически не выходя оттуда...

– Танюша, ну ты чего трубку не берешь? Я уже третий раз звоню, у меня же новости! Мы тут посовещались с Колей и решили: чего нам в городе киснуть? Новый год – праздник семейный, так что встречай гостей! Мы к вам на дачу приедем всей толпой. С нас – холодец и два салата, а с вас – банька, шашлыки и спальные места. Ну и, само собой, стол накрой по-человечески, а то мы с дороги голодные будем. Голос золовки, Людмилы, звучал в трубке так громко и безапелляционно, что Татьяне пришлось отодвинуть телефон от уха...

– Таня, ты куда дела штопор? Я же положил его на край стола, ну вот пять минут назад лежал! – голос Олега звучал раздраженно, перекрывая бодрый голос телеведущего из включенного в гостиной телевизора. Татьяна устало выдохнула, откладывая в сторону нож, которым нарезала лимон. Спина гудела так, словно она разгружала вагоны, а не хлопотала на собственной кухне. До Нового года оставалось чуть больше часа, а ощущение праздника, которое она так старательно пыталась в себе разжечь с самого утра, стремительно таяло, как снег на батарее...