Серафима рассказывает

– Ты же понимаешь, что для Павлика это не просто игрушка, а путевка в жизнь? – Светлана подлила сестре чаю, но сделала это так резко, что несколько капель горячей жидкости выплеснулись на клеенку. – Сейчас без мощного компьютера никуда. Он же на программиста собирается, или на дизайнера... В общем, там графика нужна серьезная. Елена отодвинула чашку подальше от края стола, чувствуя, как внутри нарастает знакомое напряжение. Она знала этот взгляд сестры – цепкий, оценивающий, немного заискивающий, но с твердой уверенностью, что отказ не принимается...

– А где, собственно, третий комплект? – голос Галины Петровны прозвучал неожиданно громко в уютной тишине новой гостиной, перекрывая звон бокалов и негромкую музыку. Марина замерла с блюдом запеченного картофеля в руках. Она знала, что этот вопрос рано или поздно прозвучит, готовилась к нему, репетировала перед зеркалом вежливые, но твердые отказы, но сейчас, в разгар новоселья, он застал её врасплох. – Какой комплект, Галина Петровна? – Марина поставила блюдо на стол, стараясь улыбаться как можно естественнее...

– Сереж, ты в своем уме? Пятница, вечер, я только что зашла домой, ног под собой не чую, а ты мне заявляешь, что через два часа у нас будет «сабантуй»? – Марина прислонилась спиной к прохладной дверце холодильника, чувствуя, как от усталости гудят ступни. Сергей, ее муж, стоял посреди кухни в домашних трениках и с виноватой, но в то же время требовательной улыбкой почесывал затылок. – Ну, Мариш, так получилось. Витька из командировки вернулся, Саня машину новую обмыть хочет. Мы сто лет не сидели нормально...

– Андрей, скажи мне, пожалуйста, что у нас в спальне взорвалась граната. Или что нас ограбили, но воры были очень странными – они не вынесли технику, а просто решили поиграть в «пятнашки» нашим шкафом. Ирина стояла в дверном проеме, не в силах переступить порог собственной квартиры. Сумки с продуктами оттягивали руки, но она не чувствовала их тяжести. Весь мир сузился до одной точки – распахнутой двери в спальню, откуда открывался вид на катастрофу. Андрей, ее муж, выглянул из кухни с виноватым видом...

– Ты правда думаешь, что мы будем сидеть на этой кухне до старости, считая копейки от зарплаты до зарплаты? – Вадим с грохотом опустил чашку на блюдце, так что чай выплеснулся на скатерть. Елена вздрогнула, но промолчала, методично вытирая пятно бумажной салфеткой. Этот разговор начинался уже в третий раз за неделю, и с каждым разом градус напряжения только рос. Вадим был на взводе. Его глаза горели тем нездоровым, лихорадочным блеском, который появлялся всегда, когда он загорался очередной «гениальной» идеей...

– Витя, ты мне в глаза смотри. Не в тарелку с супом, а в глаза! Где деньги? – Галина стояла над мужем, уперев руки в бока, словно скала, о которую сейчас разобьется утлое суденышко его оправданий. Виктор, крупный мужчина с добродушным лицом, сейчас напоминал нашкодившего школьника. Он нервно крошил хлеб в борщ, стараясь не поднимать взгляд на жену. На кухне повисла тяжелая, звенящая тишина, нарушаемая только тиканьем старых ходиков на стене да шумом проезжающего за окном трамвая. – Галя, ну чего ты начинаешь… – наконец выдавил он, и голос его предательски дрогнул...

– Ты понимаешь, что это шанс? Единственный наш шанс расшириться! – Олег ударил ладонью по кухонному столу, так что чашка с остывшим чаем жалобно дзынькнула. – Мать не вечная. Ей нужен уход. А взамен – трешка в центре! Трешка, Марина! Сталинка, потолки три метра! Мы всю жизнь в этой двушке ютимся, детям скоро по головам друг другу ходить придется, а ты нос воротишь? Марина стояла у плиты, помешивая гуляш. Пар от сковородки поднимался вверх, оседая влагой на ее лице, но вытирать его не хотелось. Хотелось...

– Оля, ну ты опять за свое? Сколько можно мусолить эту тему? Сказал же – денег сейчас нет. Кризис, на работе заказы упали, премию урезали. Потерпи немного, не развалишься. Андрей раздраженно бросил чайную ложку в раковину. Звон металла о фаянс прозвучал как выстрел в утренней тишине кухни. Ольга сидела за столом, обхватив чашку с остывшим кофе обеими руками, словно пытаясь согреться, хотя в квартире было душно. Левая щека у нее слегка припухла, и она то и дело морщилась, касаясь больного места кончиками пальцев...

– Марина, ты уверена, что маме это понравится? – Олег с сомнением покосился на блюдо, которое жена только что достала из духовки. – Ты же знаешь, она консерватор. Ей бы картошечки с селедочкой, оливье побольше, чтобы ложка стояла. А это... Ну, красиво, конечно, но она не поймет. Марина аккуратно поставила противень на деревянную подставку и вытерла руки полотенцем. От утки с апельсинами и медовой корочкой исходил такой аромат, что, казалось, даже соседи должны были уже захлебнуться слюной. Она готовилась к этому дню неделю...

– Олег, ты сейчас серьезно? На часах без пяти десять! У нас утка в духовке уже доходит, вино открыто, мы же договаривались! – Ирина стояла в дверях спальни, сжимая в руках накрахмаленную салфетку так, что костяшки пальцев побелели. Олег, ее муж, суетливо бегал по комнате, натягивая джинсы. Он старался не смотреть жене в глаза, отчего его движения казались дергаными и виноватыми. – Ириш, ну не начинай, а? Мама позвонила только что. У нее давление скакнуло, говорит, сердце колотится, страшно ей одной...

– А что тут такого сложного, Полин? Я не понимаю, почему ты ломаешься, как пряник, – голос Оксаны в телефонной трубке звучал не просто требовательно, а с той особой интонацией, которая подразумевала, что собеседник говорит полную глупость. – У тебя же все есть: и костюмы в багажнике валяются, и сценарии в голове. Тебе что, трудно полчасика попрыгать перед племянниками? Они же ждут! Полина, зажав телефон плечом, пыталась одновременно размешивать сахар в кофе и просматривать смету для завтрашнего корпоратива крупной строительной компании...

– И холодец, Леночка, обязательно должен быть прозрачным, как слеза младенца. Если он мутный получится, считай, год насмарку, примета такая, – Галина Петровна постучала наманикюренным ногтем по тетрадному листу в клеточку, который уже минут двадцать лежал на кухонном столе. – Ты в прошлый раз, помнится, ноги свиные плохо вымочила, привкус был... специфический. Сережа, конечно, съел, он у меня мальчик воспитанный, но я заметила. Елена сделала глубокий вдох, глядя на пар, поднимающийся от ее чашки с остывающим чаем...