Алёна Шилетис

Темна ноябрьская ночь. Во мраке звезды. Месяц скрылся. Жене Петровича не спится. Глядит сквозь жалюзи в окно. – Что видится тебе? Скажи, – Петрович тихо вопрошает. – Зачем стоишь ты у окна? И отчего, скажи, грустна? – Да хватит спать, старик чудной. Гараж ломают хулиганы. Звони в полицию, а то Простишься со своим авто. Еще немного и чуть-чуть, Глядишь, не выдержат ворота. И уведут твого коня. Почто не слушаешь меня? – Знать, ты чудна. И это факт. Чем помешаю я воришкам? Шуметь в окне – смешить мальчишек. Ружьишко взять не по силАм. – Звони в полицию, балбес. Один уже на крышу влез. Ещё немного и откроет Ворота изнутри...

Забывчивость бывает разной: Смешной и грустной, несуразной. Трагичной, разною по полу, По возрасту и по приколу. Ключи забыла – хорошо: Их зять мой сделает ещё. – Вы, мама, больше не теряйте. Штук пять Вам хватит? Меру знайте. В гостях забуду у подруги То то, то сё. И без натуги Мне шлёт она то то, то это И благодарностью согрета. Беру посылки на вокзале. Администратор в большом зале: – Кому посылочка пришла? Кричу в ответ: «Моя. Ждала!» – А что в посылке? Сообщите...

– Что ж у Вас, Николай Кузьмич, кличка такая примитивная? От фамилии обрубок и только, – любопытствует страж порядка у затутаированного Пряника. – Кличка, гражданин следователь, у моего ягдтерьера «Лентяй». А имя у него Левонтий Атрос Доментос. По паспорту международному – охотничьему. А у меня погоняло не хуже других, – разъясняет гражданин Н.К. Пряничников, первый раз оказавшийся не подозреваемым и не обвиняемым, а потерпевшим, и, поддерживая простреленную руку на перевязи, откровенничает: – В первом классе дали. Так и прилипло. Зона ни при чем. – А почему Вы не хотите нам помочь? Мотивы покушения очень важны...

Письмо голубым облаком лежит на моём рабочем столе. В правом нижнем углу от руки: «Proff. A.M. Stepanoff». Конверт без марки и без обратного адреса — ничего хорошего. Я боюсь дотронуться. Какие-то смутные предчувствия. Вода в графине. Несколько глотков — и вот уже ищу ножик для бумаги. Зря. Письмо не запечатано. Так и знал: коллега привез или привезла. Из загранкомандировки. Значит, знает содержание. Или нет? В ком я сомневаюсь? По этикету приватную корреспонденцию для отправки с оказией не заклеивают. И тут на кафедру впархивает загорелый неунывающий центнер чистого веса — доцент Кораблёва: «Андрей Матвеевич, это фурор! Вас так все ждали и горевали, что не могли приехать...

Давным-давно Олег Сапронов и Андрей Сафронов учились в одном классе. И не было такого учителя, какой бы не хотел развести их по разным. Чтобы ради смеха не вскакивал отвечать отличник Сапронов, приходилось очень четко артикулировать фамилию Сафронов. В параллели же был один седьмой класс. Вот подростки и прозвали низкорослого блондинчика Олега Сапронова Опоссумом. За интерес к зоологии. Новичку же Сафронову за свистящую шепелявость досталось смешное прозвище «Сифон». Одногруппники Опоссум и Сифон по окончании универа устроили свою жизнь по-разному. Опоссум дослужился до завкафедрой на биофаке....