Рассказы Лины Р.

Утро встретило их ледяным светом. Город шумел, словно и не было ночной вылазки, словно никто не слышал сирены и не видел, как четверо бегут из старого завода, унося в руках сумку с накопителями. Вероника вошла в офис с таким лицом, будто ночи не существовало. Она знала: нельзя показывать усталость. Тень наблюдает. На столе уже стоял поднос с чашками. Кофе. Чёрный, без сахара. Как всегда. — Доброе утро, — Даня улыбнулся, чуть склонив голову. Его голос был лёгкий, почти мальчишеский. — Я подумал, вам нужно взбодриться...

Офис дышал ночной тишиной. Лампы под потолком давали ровный свет, в котором каждая мелочь казалась слишком резкой: след от чашки на столе, полоска пыли на подоконнике, бликующий экран ноутбука. Вероника смотрела на распечатанные логи. Имя «Андрей» горело в каждой строке, словно клеймо. — Это ошибка, — повторял он. Голос был усталый, но уверенный. — Логины подделывают. Трафик маскируют. Всё можно подстроить. — Но почему именно твой доступ? — её голос был холоднее стали. — Именно с твоего IP ушёл архив...

Встреча проходила в старом особняке на Остоженке. За окнами густел вечер, дождь стучал по стеклу, капли расплывались по мутным стёклам, словно чьи-то слёзы. Вероника вошла первой. За длинным столом — трое мужчин в серых костюмах, рядом с ними женщина лет сорока с холодными глазами. Они представились как «рабочая группа при прокуратуре». — Мы следим за делом давно, — сказала женщина. — И ваши сведения могут стать решающими. Но у нас есть условия. Вероника слушала, но в голове звучал только один вопрос:...

Утро началось с звонка Марка. — Открой новости, — его голос был сух, без привычной интонации. Вероника села на кровати, включила ноутбук. На главной странице — свежая публикация: «Новый скандал вокруг VerisTech: хакеры выложили внутреннюю переписку топ-менеджеров». Она кликнула. И замерла. Скриншоты писем, вырванных из контекста. Мелкие недопонимания раздуты до «коррупционных схем». Невинные шутки в чатах — превращены в «доказательства дискриминации». — Мы же чисты… — тихо сказала она. — Чисты, — подтвердил Марк...

Марта всегда любила утро. Даже то, когда оно начиналось в полутьме: торопливое натягивание джинсов, сонные дети, холодный кофе на плите. В тридцать восемь лет она всё ещё ощущала себя двадцатилетней, но зеркало не обманывало: усталость, мелкие морщинки, тёмные круги под глазами. Когда-то она мечтала уехать в Париж и писать книги. Вместо этого — бухгалтерия в райцентре и брак с Антоном. Антон когда-то умел быть нежным. Но последние два года он смотрел на неё, как на постороннюю. И однажды вечером, когда дети ушли в комнату, он произнёс: — Да кому ты нужна? Ты уже старая, да ещё с двумя детьми...

Они вышли из здания суда в хмурый, осенний день. Небо низкое, серое, будто сдавленное тяжестью тех слов, что остались за дверями допросной. — Он не боится больше играть в открытую, — тихо произнесла Вероника, застёгивая пальто. — Нет. Он теперь действует так, чтобы тебя разрушить медленно. Через сомнение. Через чужие руки. Андрей не отпускал её руку. Он чувствовал, как внутри неё напряжение сжато в комок — как пружина, которую нельзя ослабить, пока всё не закончится. — Мы подадим встречный иск, — сказал он...

— "Ты же знаешь, что я всё ради тебя..." — её голос дрожал, но взгляд оставался стальным. Алиса стояла посреди кухни, как вкопанная. В окне — закатное золото августа, в воздухе — запах старого чая и упрёков. Напротив, у стола, сидела её мать — Варвара Степановна. Женщина, всю жизнь жившая в одной квартире, на одном кресле, с одними и теми же претензиями. — Мам, — тихо сказала Алиса. — Я просто пришла поговорить. Я не пришла ругаться. — А зачем тогда ты это сказала? Что «хватит», что «я устала», что «дай мне пожить своей жизнью»? — Варвара Степановна подняла глаза...

На следующее утро в офисе царила тишина, почти священная. Как в храме после исповеди. Никто не говорил вслух, но все знали — шторм миновал. Или, по крайней мере, дал передышку. Вероника сидела у себя, просматривая отклики в СМИ. Большинство — нейтральные, некоторые осторожно поддерживающие. Были и желтушные заголовки: «Железная леди IT-сектора: Вероника Климова отвечает ударами» «История предательства: любовник, инсайдер и попытка захвата компании» «Уязвимая сила: как один человек стал угрозой целой корпорации» Она откинулась в кресле и закрыла глаза...

Утро началось со звонка. — Вероника Сергеевна, — в трубке был голос её заместителя, Марка. — Нам нужно поговорить. Срочно. — Что-то с проектами? — она машинально потянулась к ноутбуку. — Лучше лично. Через полчаса она уже была в офисе. Марк ждал её у лифта — бледный, напряжённый. — Что случилось? — спросила она. Он замялся. — Ходят слухи… — начал осторожно. — Что у компании проблемы. — У нас нет проблем, — отрезала она. — Это бред. — Я знаю, — кивнул он. — Но… слухи не просто так появляются. Они прошли в её кабинет...

Вероника не любила тишину. Вернее, не любила эту особенную — тяжёлую, липкую, когда слышишь не только тиканье часов, но и собственный пульс. Она сидела на полу своей гостиной, обняв колени, и смотрела на дверь. За последние полчаса трижды проверила замок. Четырежды выглядывала в глазок. Зачем я боюсь? — спрашивала себя. Это же Игорь. Тот самый человек, который говорил, что любит меня. Но почему тогда я чувствую себя не любимой, а пойманной? Телефон молчал. Вчерашние сообщения остались без ответа...

Вероника сидела на диване, глядя на телефон. Игорь не писал уже два дня. Молчание как наказание, подумала она. Раньше она бы сама набрала его, попыталась сгладить углы. Но теперь — не могла. Что-то внутри сопротивлялось. Телефон загудел, и она вздрогнула. Игорь: Сегодня в восемь. Жду у ресторана. У нас серьёзный разговор. Не просьба. Не вопрос. Приказ. Она пришла вовремя. Игорь уже ждал — в костюме, который явно брал напрокат, в той самой вычурной манере, которую он полюбил демонстрировать последнее время...

Глава 1. Холод Аня сидела на кухне, вглядываясь в кружку с остывшим чаем. Часы тикали так громко, что казалось — это звук не стрелок, а её собственной пустоты. Ей было тридцать пять, и за последние два года жизнь успела развалиться на части. Сначала ушёл муж. Просто однажды сказал: «Мне надоело жить с тобой. Ты всё время либо плачешь, либо молчишь». Потом умерла мама — единственный человек, кто всегда поддерживал. Друзья постепенно разошлись: кто-то не выдержал её бесконечной тоски, кто-то просто не знал, как себя с ней вести...