Коснется каждого!

— Мама поживёт с нами, — произнёс Сергей так, будто сказал что-то вроде: «Я купил хлеба» или «Вынес мусор». Буднично. Холодно. Без интонации. Мария замерла в дверях, чувствуя, как воздух вокруг словно сгустился. В прихожей стояла Тамара Ивановна — с прямой спиной, цепким взглядом и таким выражением лица, будто уже заняла позицию хозяйки. Чемоданы, аккуратно расставленные у стены, говорили сами за себя. — Что ты сказал? — медленно переспросила Мария, не веря ушам. — Мама поживёт у нас, — повторил он и, словно бы устав от этой сцены заранее, стал перекладывать вещи на журнальный столик...

— Анечка, милая, ты меня слышишь? Я приеду завтра первым утренним поездом! — раздался в трубке голос Ольги Петровны, полный решимости, как у маршала перед наступлением. Анна замерла посреди кухни, держа в руке мокрую тарелку. Капли с крана стекали в раковину, а она всё ещё не могла поверить, что услышала. — Ольга Петровна… но вы… — она растерянно искала хоть какое-то оправдание, но в голове стояла глухая пустота. — Мы не совсем готовы… у нас тут… — Ой, да ладно, девочка! — перебила свекровь. — Я к своему сыну и внуку еду, а не в гостиницу...

Часть 1. Премия и правда — Лена, ну поздравляю! — в голосе Сергея звучал показной энтузиазм. — Как раз кстати, у меня идея, куда её потратить. Он даже не обернулся, продолжая листать телевизионные каналы. В обуви, с ногами на диване, он выглядел хозяином положения, не смущённым ни разбросанными вещами, ни тем, что жена только что пришла с работы, сгибаясь под тяжестью пакетов. — Какую идею? — Елена старалась говорить ровно. Она устала. Не от работы, не от пакетов, а от предчувствия. Что-то будет не так...

— Так, хлеб нарежу — и можно звать всех к столу, — пробормотала Мария себе под нос, привычно ловко справляясь с кухонным ножом. В доме стояла субботняя тишина: редкий случай, когда никто не шумел, не включал мультики, и даже соседи, казалось, решили выспаться. Тишину разорвал звонок в дверь. Мария вздрогнула и машинально посмотрела на часы. Девять утра. Алексей как раз увёз Катю на английский, обещал вернуться к одиннадцати. В доме — никого. Она накинула халат и поплелась к двери, всё ещё зевая...

— Мама, там какая-то женщина на городской звонит. Говорит, по важному вопросу. Анастасия обернулась от плиты, вытирая руки о полотенце. Дочь стояла в дверях, держа трубку с таким видом, будто ей позвонил кто-то из прошлого. Что, по сути, было правдой. — Как представилась? — Говорит, её зовут Людмила Васильевна. А ты… знаешь, кто это. Настя побледнела. Схватила трубку, прижала к уху: — Алло? — Настя… здравствуй. — Голос был хрипловатый, возрастной, но с узнаваемыми нотками. — Не узнаешь? — Узнаю...