Вероника Ветер I Рассказы

Ветер швырнул мне в лицо пригоршню опавших листьев. Я поёжилась, кутаясь в потрёпанное пальто. Ночная смена выжала все силы. Хотелось только домой — в тепло, под одеяло. — Анечка, ты как всегда последняя уходишь, — прокричала вслед Маргарита Петровна, запирая двери больницы. — Хоть бы кавалер встретил! — Какие кавалеры в пять утра? — усмехнулась я, махнув рукой. Маргарита покачала головой и скрылась за углом. Я побрела по пустынной дороге. Туман размывал очертания города, превращая его в призрачное видение...

— Твои руки дрожат, Верочка. Ты чего-то боишься? — Не боюсь, просто волнуюсь немного, — я попыталась улыбнуться, но губы не слушались. Валентина смотрела на меня своими пронзительными глазами, словно хотела увидеть что-то за моей улыбкой. В пустом ресторанном зале мы остались вдвоем — мать моего теперь уже мужа и я, уставшая, но счастливая новобрачная. Сергей отошел проводить последних гостей, а я присела перевести дух после долгого дня. — Знаешь, в нашей семье особые традиции, — голос Валентины звучал мягко...

— Не передумала насчёт выходных у родителей? — Илья размешивал сахар, ложка позвякивала о край чашки. — Мама звонила с утра пораньше, сирень, говорит, зацвела. — Слушай, я завалена работой по самые уши, — я складывала тарелки в посудомойку, стараясь, чтобы голос звучал легко. — Может, в следующие? Я обожала мужа, но его родители... Особенно Раиса Петровна — женщина, превратившая пассивную агрессию в искусство. С первого дня свадьбы она смотрела на меня как на временную смотрительницу своего сокровища...

— Эти шторы не подходят к нашему интерьеру, Инна. Сними их немедленно. — Но я думала, они оживят гостиную... Инна стояла на стремянке, растерянно сжимая в руках новые занавески цвета морской волны. Она копила на них три недели — маленький символ свободы в доме, где каждый сантиметр пространства контролировала свекровь. Ольга Сергеевна поджала губы и скрестила руки на груди: — У нас в семье всегда были классические цвета, а не этот ваш деревенский стиль. Виктор, скажи ей! Муж, сидевший в кресле с газетой, лишь пожал плечами: — Мам, может, и ничего...

— Ну где там моя новоиспечённая невестушка? Мы уже заждались нашу хозяюшку! — Иду, Раиса Петровна, несу праздничный пирог. Марина вошла в гостиную, неся блюдо с пирогом, над которым трудилась полдня. Двенадцать пар глаз уставились на неё. Николай улыбнулся ей из-за стола — мягко, но в его взгляде она уловила тревогу. — Ставь сюда, — Раиса Петровна постучала пальцем по центру стола. — Хотя нет, лучше здесь, подальше от именинного торта. Не сравнится же твоя самодеятельность с кондитерским шедевром...

— Ты стала другой. Я женился не на такой женщине. — Люди меняются, Артём. Десять лет прошло, как ты хотел? Екатерина разглаживала складки на его рубашках. Движения, выученные до автоматизма. Запах кондиционера для белья — альпийские луга. Когда-то они мечтали о поездке в Швейцарию. Теперь даже эти мечты стали чужими. В доме — тишина, разбиваемая щелчками антикварных часов. Их первая совместная покупка. «Будем отмечать наше счастливое время», — сказал тогда Артём. Какая ирония. Входная дверь хлопнула...

Будильник не прозвенел — я проснулась от плача Киры. Снова кошмар или просто капризничает. Голова раскалывается от недосыпа, во рту — вкус вчерашнего растворимого кофе. Три часа утра. Впереди еще один бесконечный день, который я проживу на автопилоте. — Мамааа! — надрывается она из детской. Ноги ватные, но я поднимаюсь. Шторы задернуты, в комнате темно. Киры не видно в сумраке, только слышно её всхлипывания. — Что случилось? — спрашиваю без интонации. — Мишка упал, — хнычет она. — И боюська, там монстр в шкафу...

— Зачем нам вместе жить, если мы не делаем друг друга счастливыми? — голос Лёши звучал неожиданно твёрдо. — Не начинай опять, — Наталья продолжала резать овощи, не поднимая глаз. — У тебя завтра контрольная. Нож стучал по доске с холодной монотонностью. Лёша смотрел на мать – на её напряжённую спину, на волосы, стянутые в тугой пучок. Ему хотелось кричать, но слова застревали в горле. Наталья чувствовала его взгляд между лопаток. Сорок один год, одинокая женщина с сыном-подростком. Она делала всё по правилам: режим, дисциплина, учёба...

Пять лет пронеслись как один день. Мы с Алексеем снова были вместе, хотя порой мне самой не верилось, что я нашла в себе силы простить. Он серьезно взялся за свое лечение, больше он к бутылке не прикасался. Вновь мы стали семьей, я дала ему еще один шанс, последний. Ради сына. Сосенка под окном, что Петя посадил в первый день после нашего воссоединения, теперь доставала до подоконника своей макушкой. Сам он вытянулся почти с меня ростом, худой, жилистый, с такими же цепкими глазами, как у отца...

— Сынок, я суп сварила твой любимый, с фрикадельками, — Валентина прижала телефон к уху плечом, помешивая бульон. — Может, приедешь на выходных? — Мам, ну какие выходные, у меня проект горит, — голос Дмитрия звучал устало и чуть раздраженно. — Давай как-нибудь потом, ладно? Тишина в квартире стала еще гуще, когда Валентина положила трубку. Суп медленно булькал на плите. Пятьдесят восемь лет, а она все еще варит борщи для детей, которые не приходят. Телефон подмигнул новым сообщением. От Ани. Сердце привычно забилось быстрее...

— Посмотри, у неё твой нос, — Ирина бережно коснулась лица спящей дочки. — Даже морщится как ты. — Угу, — Павел не отрывался от телефона, пальцы судорожно листали что-то на экране. В палате висел тяжелый запах лекарств и застоявшегося воздуха. За окном моросил мартовский дождь. Ирина украдкой разглядывала мужа — он застыл у окна, напряженный и отстраненный, будто случайный посетитель. Плечи ссутулены, воротник мятой рубашки топорщится. Третий день не бреется. Всю беременность она лелеяла мечту о...

Тарелка выскользнула из мыльных рук Ольги, глухо стукнулась о дно раковины. Она вздрогнула, замерла на мгновение. Слёзы медленно стекали по щекам, капали на мокрый фартук. Она старалась дышать ровно, беззвучно, привычно сглатывая ком в горле. Из комнаты доносился голос футбольного комментатора, перемежаемый восторженными криками болельщиков. — Ты там опять нюни распустила? — голос Виктора, раздраженный, хриплый от сигарет. — Тише будь! Матч смотреть мешаешь! Ольга вытерла глаза тыльной стороной ладони, оставив на лице мыльный след...