Ваня Иванин

Тихо падает снег, сегодня умрёт в России шесть тысяч пятьсот человек.

Представь себе крутой вираж, в разбитой рубке экипаж, огонь, вода и мокрый лёд, на форсаже мотор ревёт. Не плачь, малышка, наш пилот сумеет вычислить проход. А время медленно течёт по капле ускоряя ход, как кровь из незаживших ран. И вот уже вразнос идёт, с ума сошедший метроном. Пилот кричит: "Таран!"...

(на мотив песни Шнура про дачу) Не-е-е буду есть я сало я сала не хочу, пусть даже по едалу сейчас я получу! Я ненавижу сало. Я сала не хочу!

На мягких лапах осторожно подкралась темнота и рухнул с неба чёрный коршун на рыжего кота. С глазами цвета умирающего дня. Надежда, удержи меня над этой схваткой бесполезной. Я не боюсь когтей железных, но ты останешься одна. Когда вернётся тишина.

Короткие встречи, долгие проводы, Пожарные лестницы, мусоропроводы. Затянуты окна сеткою рабица: Я видел все это в кинушке "Матрица". А люди все ходят вокруг да около, А я - внутри какого-то кокона Укутанный пленкою полимерною И кто-то сосет из меня энергию. Загорится жизнь в лампочке электричеством, Прозвенит колесом по листам металлическим, Упадет с эстакады картонным ящиком - Я знаю что все это - ненастоящее. Благие намерения, добрые чувства, Наука, культура, церковь, искусство - Но, как всегда, побеждает сила: Я видел все это в фильме "Годзилла". Этот мир на последнем уже издыхании, в хорошем нуждается кровопускании, переполнен он неверными псами - Так говорил мне мой друг Усама...

Плывут пароходы - привет Мальчишу! В трюме таможня нашла анашу, мимо провозит - салют Мальчишу! Летят самолёты, едут вагоны, не забывая отвесить поклоны. Пишутся книги, снимают кино... А он уже мёртвый - ему всё равно.

Бесплатные хохмы - вчера вечером с пёселем до упаду ржали!

Товарищ! Верь… и на обломках. И вновь я по сети… Вздыхать и думать – про себя!!! (плакат в читальном зале) Я – памятник себе… нерукотворный… Унылая, пора… Старик Державин нас заметил и - в гроб… Поэт в России - больше… А я – драчистый изумруд! Есть, женщины! (и под козырёк). Нет! Повести – печальнее… Ты виноват уж в том, что хочется мне… Всё хорошо, что … кончается...

Шрамы на теле, руки в ожогах - Муза вернулась с войны. Правое ухо частично оглохло, лира - всего две струны. Брось, моя милая, голову выше, нам всё же исполнилось двадцать. Снова сидим мы с тобою на крыше, она нас сумела дождаться. Не плачь, дорогая, давай лучше выпьем. Помянем хороших  ребят. Тех, кто живыми оттуда не вышли...

Я верю, что когда-нибудь умру. Россия/кладбище/надежда точка ру.

Гранит и золото, цветы засохшие, а под цветами лежат усопшие. По двадцать лет парням, по тридцать максимум... Ан нет, полтинничек. Полковник, здравствуйте! Налить по чарочке не хватит ящика. На днях увидимся... по-настоящему.

Представь себе шикарный ресторан в красивом особняке на берегу моря. Роскошный зал, великолепная кухня, выдержанные вина, танцпол сияет паркетом, оркестр играет танго с вечера до утра и очередь желающих потанцевать с хозяйкой стоит перед входом… Есть в особняке, правда, еще и кухня, но мало кто из друзей и поклонников хозяйки заведения туда заходит – что им там. Есть, конечно, и задний двор, где лежит гора дров для кухонных печей и стоят бачки с пищевыми отходами, но там не бывает почти никто, кроме хозяйки и еще одного человека. Когда-то, много лет тому в обратный зад, на этом месте стояло рядовое...