KinoЛес(ка)

Представьте: на экране суперзвезда. Его имя на афише, его лицо в каждом интервью, его герой проходит через огонь, воду и медные трубы сюжета. А вы выходите из кинотеатра и помните… его. Того, кто появился на десять минут, сказал пару фраз, но впечатался в память так, будто нёс весь фильм на своих плечах. Это не случайность. Это высший пилотаж. Это — магия актёра второго плана, который превратил эпизод в событие, а роль — в легенду. Давайте разберёмся, как им это удаётся и кто эти тихие (и не очень) гении, переписывающие правила игры, оставаясь в тени...

(Рецензия-палимпсест, написанная кровью на оборотной стороне обложки дешёвого комикса) Сюжет словно таксономия падших ангелов, патрулирующих асфальтовый ад Лос-Анджелеса. Их имена — Джулс, Винсент, Мия — не имена, а звукоподражания: щелчок взведённого курка, шелест купюры, шипение иглы в кожу. Их Евангелие — это не Библия, а потрёпанный сценарий, в котором цитаты из Иезекииля соседствуют с рекламой «Чизбургеров Рояле». Они цитируют жизнь, заимствуя жесты из фильмов категории Б, интонации из блюзовых пластинок, философию из телевизионного эфира...

(Рецензия-шифр, записанная на обороте синей розы) Описание, вырванное из сна: и нет, это не сиквел. Это аутопсия невысказанного, вывернутый наизнанку карман синего пиджака Купера, где вместо жетона — ржавый ключ от Чёрного вигвама. Действие — не после, а под сериалом, в том липком подслое реальности, где слова тонут, как в маслянистом креме, а время течёт не линейно, а по спирали, закручиваясь в воронку над пропастью в горах. Лора Палмер уже не загадка, а симптом, открытая рана на теле городка, из которой сочится свет из Чёрного вигвама...

(Протокол вскрытия одного брака, проведённого под анестезией боли и под наркозом вины) Описание, высеченное на надгробии: Он и Она. Не имена — гештальты. Он — Разум, хирург языка, психоаналитик, выскребающий смысл из плоти горя скальпелем логики. Она — Природа, мать и могильщица, скульптор, лепящая реальность из глины кошмаров. Их сын, дитя, выпавшее из окна в мир снега, пока они занимались любовью в замедленной съёмке под арию Lascia ch'io pianga, — не персонаж. Это негативное пространство, черная дыра в бытии, затягивающая в себя гравитацию их мира...

1965 год. В кинотеатрах — оглушительный провал. Фильм с треском проваливается в прокате, критики разводят руками, а создателя увольняют со студии. Имя этому фильму — «Доктор Стрейнджлав». Сегодня он в учебниках по кино, а его создатель, Стэнли Кубрик, — бог. История повторяется: «Бегущий по лезвию», «Бойцовский клуб», «Донни Дарко», «Большой Лебовски». Все они провалились в кассе, но победили во времени. Как же отличить сиюминутный провал от будущего культа, пока об этом не кричат все журналы? Давайте составим чек-лиск гения-неудачника...