За чашечкой чая

Февраль. 1943 год. Брянские леса. Отряд НКВД продвигался вглубь, туда, где ни карты, ни инструкции уже не помогали. Снег лежал глухо, будто спрессованный временем. Даже дыхание звучало слишком громко. Командир, капитан Борис Александрович Сазонов, знал: здесь всё — не так. Ни воздух, ни тишина, ни лес. Им выдали координаты. Легенда была проста: отлов вражеских диверсантов. Но на деле задача — распутать сообщение, пришедшее в штаб через неофициальный канал связи. Оно было написано от руки, вложено в пустую санитарную капсулу и выброшено на нейтральной территории...

Алексей Иванович жил на самом краю деревни, в маленьком домике с покосившимся забором, и почти всегда был один. Соседи лишь изредка кидали взгляд в его сторону, вздыхая: «Нелюдимый он». А он, казалось, сам не искал общения: с утра до вечера копался на своём огороде, не давая никому возможности помочь или даже поговорить. Если к нему подходили за советом, он отделывался коротким «Да» или «Нет», поворачивался спиной и продолжал перекапывать грядки или дергать сорняки. Женщины на лавочке у магазина...

Ангелина зевнула,отложила книгу и потянулась,чувствуя приятную усталость. Вечер был тёплый,уютный,наполненный мягким светом лампы и тихим тиканьем настенных часов. За окном фонари размытыми кругами освещали двор,создавая островки света среди густых теней деревьев. В квартире царила умиротворённая тишина – только старенький холодильник на кухне гудел,иногда поскрипывая,да ветер изредка постукивал в стекло,словно проверяя,не откроет ли кто форточку. Но вот это… Ангелина нахмурилась. Где-то во дворе лаял пёс...

Школьный медпункт пах йодом и свежими бинтами. На столе стояла чашка с остывшим чаем, на подоконнике ровным рядком лежали стерильные салфетки, подсыхая после обработки. В кабинете было тихо, только за стеной раздавались приглушённые голоса учителей и стук мела по доске. Нина, школьная медсестра, сидела за столом, склонившись над журналом учёта. В графах мелькали знакомые фамилии: — Иванов, ссадина на локте, обработала перекисью… Гришина, жалобы на боль в животе, дала «Смекту»… Она машинально зачёркивала пустые строки, когда краем глаза заметила движение у двери...

Глава 1. Дядя Серёжа Каждый день после школы Таня шла мимо рынка. Здесь всегда было шумно: продавцы наперебой зазывали покупателей, мешки с картошкой громоздились у палаток, кто-то взвешивал яблоки, кто-то спорил из-за цены, а в воздухе мешались запахи свежего хлеба, солёных огурцов и горячего чая с лимоном. Но больше всего Тане запомнился один человек. На скамейке у выхода с рынка всегда сидел он — высокий, худощавый мужчина в старом потёртом пальто. Его борода была чуть неопрятной, волосы выбивались из-под шапки, но глаза...

1

— Вот, держи, Машка, теперь у тебя будет свой мишка, — Наташа аккуратно протянула игрушку маленькой девочке, стараясь говорить мягко, с улыбкой. Детский приют, в который она часто приходила, встретил её привычной суетой. По коридорам носились дети, стуча ботинками по линолеуму, воспитатели о чём-то оживлённо переговаривались, хлопали двери, а из столовой доносился густой запах перловой каши и тёплого, чуть сладковатого чая. Всё было как всегда. Но в этот раз что-то было иначе. Маша, худенькая, с...

Холодный ноябрьский ветер безжалостно гонял листья по парку, закручивая их в вихри и загоняя под скамейки. Лужи покрылись тонкой коркой льда, хрупкой, ломкой. Каждый шаг по тротуару отзывался глухим хрустом. Маше казалось, что даже воздух звенит от холода, пробирая до костей. Она поёжилась, запахнула куртку потуже, втянула голову в плечи и ускорила шаг. Хотелось скорее оказаться в тепле, выпить горячего чая, спрятаться от этого ледяного ветра. Но тут она увидела его. Мальчишка лет десяти. Сидел на той же самой лавке, что и два дня назад...

— Деда, опять пенсия кончилась? Аня стояла посреди маленькой дедовой кухни, скрестив руки на груди, и смотрела на Петра Ивановича прищуренным, испытующим взглядом. Дед, сидя за столом, почесал затылок, виновато хмыкнул и развёл руками. — Вроде бы да… Аня вздохнула, качая головой. — Деда, ты же её только вчера получил! В голосе её звучало возмущение, но ещё больше — тревога. — Сам не пойму, внученька, — пробормотал Пётр Иванович, поглаживая ладонью столешницу, будто ища там ответ. Аня нахмурилась...

Светлана присела на корточки, вытянув руку с кусочком колбасы. — Ну что, Буран, ты как тут? Старый пёс с белым пятном на лбу вздохнул, лениво посмотрел на неё снизу вверх и только потом, не спеша, взял угощение. Он всегда ел с достоинством, не жадничал, не заглатывал куски, как делают бездомные собаки, что привыкли хватать на бегу. — А ну не давись, — усмехнулась Светлана, поглаживая его за ухом. Буран скосил на неё глаза, пару раз куснул колбасу и вдруг завилял хвостом, медленно, словно нехотя, но с благодарностью...

Волонтёры суетились, раздавая подарки, а Андрей бегал между комнатами с коробками, аккуратно упакованными в красную блестящую бумагу. В воздухе витал запах хвои и мандаринов, где-то на фоне играла старая новогодняя мелодия, создавая ощущение праздника. — С наступающим! — весело говорил он каждому, протягивая свёртки. Старики улыбались, кто-то благодарил, кто-то просто кивал, принимая подарок с осторожностью, будто давно не держал в руках ничего праздничного. Андрей видел, как в глазах некоторых мелькало удивление — будто они не ожидали, что кто-то вспомнит о них...