Юлия Дым | Авторские рассказы

— Мам, ты дома? — Елена переступила порог квартиры и замерла. Что-то изменилось. Резкий травяной дух ударил в нос, и она чихнула. — Леночка, проходи! — донеслось из кухни. — Я как раз чай заварила. Елена разулась, поставила сумку на тумбочку и огляделась. Привычная прихожая выглядела непривычно пустой. Исчезли фотографии со стен, пропала вешалка с любимым маминым шарфом, который та никогда не убирала в шкаф. — Мам, у тебя ремонт намечается? — Елена заглянула в кухню и застыла на пороге. За столом сидела женщина в сером балахоне, с гладко зачёсанными волосами...

— А может, просто перестанешь бездельничать? — раздраженный голос Николая разрезал утреннюю тишину кухни. Татьяна промолчала, размешивая ложкой остывший чай. Синяя кружка досталась ей еще от бабушки. Она провела пальцем по неровному краю, собираясь с мыслями. — Коля, давай не начинать. У меня голова раскалывается, Костик всю ночь не спал. — Опять оправдания, — он застегнул пуговицы на рукавах рубашки, взял портфель. — Вечером приду, надеюсь, хоть что-то изменится. Дверь захлопнулась. Татьяна подошла к окну, глядя, как муж идет к машине...

— Виолетта, ты когда уже перестанешь его укачивать? Ребёнок должен засыпать сам, — Артём поморщился, глядя на жену, которая в сотый раз проходила мимо его рабочего стола с младенцем на руках. — Да? А ты попробуй уложить его сам хоть раз, — она остановилась, покачивая хнычущего Тимофея. — Может, у тебя получится лучше. Артём демонстративно отвернулся к ноутбуку. — У меня совещание через пятнадцать минут. И вообще, я работаю. Виолетта вздохнула и продолжила мерить шагами комнату. Малыш наконец-то начал затихать, его дыхание стало ровным...

— Миша! Не бегай босиком по траве, простудишься! — раздался громкий голос Агнессы Романовны из-за куста смородины. Виктория поджала губы и переглянулась с Надеждой. Июльское солнце палило нещадно, термометр на веранде показывал тридцать два градуса в тени. Пятилетний Миша, весь взмокший от жары, замер на месте с недоумением на лице. — Мам, может хватит? — вполголоса произнёс Андрей, вытирая пот со лба. — Какая простуда в такую жару? Но Агнесса Романовна уже направлялась к внуку, на ходу доставая...

— Опять недосолила! Сколько раз говорить? — Николай с грохотом отодвинул тарелку с борщом. — Бестолочь... Полина молча придвинула солонку ближе к мужу и отвернулась к раковине. Привычным движением включила воду, чтобы заглушить его ворчание. Вода бежала тонкой струйкой – в доме опять снизили напор. За окном моросил октябрьский дождь, капли стучали по жестяному козырьку над кухонным окном. — И долго ты будешь там торчать? Иди сюда! — Николай постучал ложкой по столу. — Сядь. Поговорить надо. Полина присела на краешек стула...

— Люда, давай купим Кире новую куртку на осень, — произнесла Вера, разглядывая витрину детского магазина. — Смотри, какая симпатичная, розовая, с капюшоном. — Нет, Вер, не могу. У нас есть куртка с прошлого года, — Людмила отвела взгляд от яркой витрины. — Рукава, правда, коротковаты... — Ну и что? Ребёнок растёт! — Вера взяла подругу под локоть. — Пойдём хоть примерим. — Коля не одобрит. Скажет, этот сезон можно в старой проходить. Вера остановилась, развернула Людмилу к себе: — Люд, ты взрослая женщина...

– Слушай, а как решать этот пример с окислительно-восстановительной реакцией? – Антон почесал затылок, размазывая чернила по лбу. – У меня получается какая-то ерунда. Вероника отложила конспект и пересела ближе. В университетской библиотеке пахло пылью и старыми книгами, под потолком гудели лампы дневного света. За окном моросил октябрьский дождь. – Давай посмотрим. Показывай, что ты написал. Она склонилась над его тетрадью, и прядь тёмных волос упала на исписанную страницу. Антон украдкой разглядывал её профиль...

— Лёш, ты представляешь, что она мне сказала? — Вадим отхлебнул кофе из бумажного стаканчика и поморщился от горечи. — Говорит: «Я тебя больше не люблю». Вот так просто, после пятнадцати лет брака. Алексей молча размешивал сахар в своём американо, наблюдая за прохожими через панорамное окно кофейни. Октябрьский ветер гнал по тротуару жёлтые листья. — А ты что? — спросил он наконец. — А что я? Сижу теперь у мамы, как подросток. Квартиру ей оставил, машину тоже. Вещи даже забирать не стал, только документы и ноутбук...

— Ну не верю я, что у тебя появился парень! — Ульяна поправила съехавшую лямку розового топа и прищурилась. — Когда? Где? Почему я его до сих пор не видела? Мила переступила с ноги на ногу, разглядывая красный сигнал светофора. Октябрьский ветер трепал полы её серой куртки, забирался под воротник. На асфальте шуршали мокрые листья. — Слушай, я правда спешу в больницу. Давай потом поговорим? — В больницу она спешит, — передразнила Ульяна, закатывая глаза. — Вечно ты спешишь куда-то, где тебя никто не ждёт...

— Спичку дай, — Антон протянул руку через стол, не поднимая глаз от газеты. Роза выудила из кармана рабочего халата коробок, подвинула по столу. Спички гремели внутри, как маленький барабан. В заводской столовой пахло подгоревшим луком и квашеной капустой. — Слыхал я, квартиру покупаешь? — Антон поковырял в зубах спичкой. — Кооперативную? — Покупаю. — И зачем тебе? В общежитии живешь, все рядом. На работу – два шага. Роза размешивала ложкой остывший чай. По поверхности расплывались бурые круги. — Хочу свой угол...

– Слушай, а давай сегодня пешком? – Кристина остановилась у выхода из бара, придерживая дверь. Музыка и голоса стали тише, уличный воздух приятно охлаждал разгорячённое лицо. Борис замешкался, доставая телефон: – До дома минут сорок... – Ну и что? Погода чудесная. – Она наклонилась, стягивая туфли. – Ноги гудят от этих каблуков. Их команда заняла второе место в викторине. Радость от почти-победы смешивалась с лёгким головокружением от пива и желанием продлить этот вечер. Такие моменты случались редко – когда они вдруг становились просто парнем и девушкой, без должностей и дедлайнов...

– Ну какая же ты безрукая! Неужели нельзя курицу более аккуратно пожарить? Что она у тебя такая лохматая! – ворчал Вадим, тыкая вилкой в тарелку. Алиса смотрела на мужа через запотевшие стёкла очков. Она только что вышла из душа, и они не успели остыть. Капли конденсата мешали разглядеть его лицо, но она и так знала каждую его черту, каждую морщинку, появляющуюся между бровей, когда он недоволен. А недоволен он был почти всегда. – Ну где лохматая? Это же шкурка, – Алиса протёрла очки краем фартука, оставив на ткани влажный след...