За чашкой чая

Море неистово билось о скалы, завывая под порывами ураганного ветра. Маяк, одинокий страж на краю света, мерцал тусклым светом, пробивающимся через стену дождя и тумана. Его огонь всегда казался вечным, как и сам этот мрачный край, где бушующие стихии и холодное море соединялись в своём бесконечном танце. Алексей сидел у камина, грея озябшие руки. Снаружи ревел ветер, но внутри его старой хижины было уютно. Он жил здесь уже восемь лет, добровольно сбежав от мира, от людей и, главное, от самого себя...

Туман окутал город, словно густое молоко, растёкшееся по улицам, окнам домов и уличным фонарям. Никто не знал, откуда он взялся. Вчера всё было как обычно: шумный мегаполис с его бесконечными автомобилями, толпами людей, мелькающими витринами. Но утром всё изменилось. Марина стояла у окна и смотрела, как серое облако обволокло всё вокруг. Даже соседний дом исчез, осталась лишь размытая тень, еле различимая через пелену. Она не помнила, когда последний раз видела такой туман. Он был зловещий. Густой...

— Дима, когда ты начнёшь делать то, что обещал? — Настя стояла на пороге кухни, скрестив руки на груди, и смотрела на мужа с выражением, которое он уже давно научился читать как «вот-вот взорвётся». — Что ты имеешь в виду? — Дмитрий устало поднял глаза от тарелки. Он только что вернулся с работы и хотел всего лишь поесть в тишине. — Ты обещал поговорить с твоей мамой. Обещал, что она не будет больше вмешиваться в нашу жизнь! Сколько можно терпеть? — голос Насти дрожал от злости. Её глаза, обычно такие добрые и мягкие, сейчас полыхали огнём...

— Таня, собирай свои вещи и уходи. Всё. Я больше не могу, — голос Артёма звучал на удивление тихо и ровно. Но внутри него всё кипело. Ещё чуть-чуть — и он взорвётся. Таня молча смотрела на мужа, держа в руках чашку с недопитым чаем. Она всё ждала. Ждала, что это какой-то очередной эмоциональный всплеск, и он передумает. Она всегда терпела... надеялась, что всё наладится, что они смогут снова стать семьёй. — Тём, мы же... — попыталась было начать она, но он её перебил: — Мы что? Мы уже не семья, Таня...