Гвардия

События в Украине пусть, как угодно, называют: специальная военная операция, демилитаризация, денацификация… Для меня происходящие в Донбассе, Запорожье, курщине, белгородчине, брянщине – война! Я не могу по-другому воспринимать, развернувшиеся сражения с бандерафашистами на исконно русских территориях. Лучшие парни моей страны в боях, там… Там многие из них и погибают ради мира без американских и украинских, что равнозначно сказать, еврейских и европейских фашистов. Меня на войну не взяли. Мой рассказ...

- Ты перестанешь меня, сука, доставать… Это Женька разговаривает со своей ногой… С той  частью ноги, которая осталась в лесополосе. Женьку днем и ночью кошмарят фантомные боли. Сейчас он забился в угол кровати, качает обрубок правой ноги и матерится.    - Психотерапевт сказала, что так нужно делать, когда сил уже терпеть нету, - поясняет мне Женька.    - Помогает?    - Не… Корёжит пальцы… Пятку, будто вырывают чем-то… Б***ь, ух…    Женьке двадцать шесть лет. На войну его призвали из Сахалинской области...

На сегодняшний день суждения такие: вот разобьем бригады укрофашистов и наемников из многочисленных стран в Курской области и после этого… Война, мол, скоро закончится. Примерно, месяца через три. Причем, как  утверждают некоторые политики, высокие должностные чины и военные эксперты СВО закончится капитуляцией Украины. Их бы слова да Богу в уши.    Как и что будет потом… Может, суп с котом… А  ныне очевидно, что Зеленский обманул и руководство России, и стратегов из Министерства обороны. Он грамотно...

Умирать неохота в субботу    - До команды на зачистку дома номер сорок пять оставалось минут двадцать. Наша группа заняла позиции в сорок третьем доме. Эти  жилые строения соседствовали в квартале между улицами Горбатова и Лермонтова. Жилыми их до войны называли. А  то, что мы видели перед собой, иначе как руинами не назовешь.  Мы в таком же разбитом снарядами здании находились. В Бахмуте «живых» строений, похоже, что не было.    «Зачисткой», что нам предстояло сделать, командиры условно назвали...

Кто предал Курск?    Кто предал Россию? Вот такой вопрос, пожалуй, будет более правильным, чем вынесенный в заголовок.    Курск – российский город. Курская область - российский регион. Это - Россия. Атака на Курскую область один из эпизодов войны с альянсом стран  под названием НАТО. Война давно уже идет.  Если это кто-то еще не понял, то пора прозреть. А в российской военной истории, я надеюсь, этот эпизод будет прописан честно, как очередной позор руководства страны и её министерства обороны в ходе специальной военной операции...

- Немцы не только обороняются, что в последние месяцы на нашем направлении дело привычное. Мы идем вперед, а они отбиваются, как могут. А порой немцы контратакуют наши позиции… - Что за «немцы»? – спрашиваю я Степана. - Да, мы так укров называем. Они же фашисты. Ну, значит немцы. Я понимаю, что не все, наверное, немцы фашисты и среди хохлов есть здравомыслящие, не приемлющие фашизм. Думаю, таких процентов десять, как в ФРГ, так и на Украине. А большинство-то из них фашисты. Вот поэтому и начали укров немцами называть...

Мой друг Изя Странно… Я - русский. Нет, не то странно, что я русский. А то, что в моих друзьях евреи, со школьной скамьи. Яша Залман, Вова Лебенсон, Юра Берштейн… Жили в доме, который построили пленные немцы. На площадке четыре квартиры. В двух из них обитали евреи. Мне было года три. Взрослые оставили малыша одного. Я пошел к соседке. - Бабушка, Еврейка, можно я у тебя посижу, там страшно. Так её люди называли, а я подумал, что это её имя. Взрослые от смеха вечером рыдали. Лебенсон хохмит из Выхино...

Все дела в госпитале закончил. Надо бы уезжать. А не уезжается. Три раза всплакнул. Семнадцать раз  проматюгался. Госпиталь забит ранеными и контужеными контрактниками и офицерами. Есть из-за чего всплакнуть. Ну, всё же пошел к КПП.    - Братишка, у тебя сигаретку стрельнуть можно?    Мужик молодой ещё. Сидит на лавочке. Левой ноги нет. Штанина пустая. И костыли тут же.    - Держи.    Отдал пачку.    - Зажигалка есть?    - Возьми и зажигалку.    - Присядешь? Одному не курится.    - Лидку сейчас вспомнил… Я не знаю сколько ей лет, было… Может восемь, или может десять...

Гошу водили на расстрел два раза. В первый раз его поставили у разрушенного здания, стена которого была из кирпичной кладки. Осколки кирпича посыпались на него, когда над головой намахнула очередь. Во-второй раз Гошу поставили у стены отштукатуренной. На него сыпалась штукатурка. Всякий раз закладывало уши. Потом Гошу снова спрашивали, в какой- то слабо освященной комнате, о планах российского командования. Гоша ничего об этом не знал. Он был рядовым, и откуда ему было знать о замыслах военачальников...

Слезы текли по щекам Валентины Сергеевны. Она вначале всхлипывала, когда вышла из военкомата, а потом заплакала. И вот теперь идет по улице и заливается слезами. Сын её Славка ушел контрактником на войну в феврале двадцать второго и пропал. Ни писем, ни телефонных звонков от него не было. Валентина Сергеевна сделала короткий вдох, а следом длинный выдох. Это ей не помогло. Она еще сильнее заплакала. Да ещё военкома вспомнился в расстёгнутом кителе, с пузом свисающем через ремень и розовыми выпуклыми щеками...

- Я бойцов на убой не поведу, - комбат разговаривал по радиосвязи с каким-то начальником из штаба бригады с позывным «Орел». - Местность пристрелена украми. Я лично ходил в разведку и видел, что случилось с нашими штурмовиками, которые пытались до нас взять опорник. - «Сибиряк», не выполнишь приказ пойдешь под трибунал, - заорал на комбата «Орел». - Да, ты знаешь, где я видел твой трибунал, - ровным и абсолютно спокойным голосом ответил комбат. – А своих пацанов на смерть не пошлю. Уничтожьте артиллерию и огнеметы противника...