Записки сталкера

"Кто я?" В голове - туман, густой, как смог над ЧАЭС. Память - рваная, словно обожженная ткань. Осколки жизни мелькают перед глазами: солнечный свет, запах земли, ласковый голос матери... А потом - тьма, боль, и холодная пустота. Я - Бенито. Звали меня так еще при жизни. Теперь я - один из них. Тварь, голодная и слепая. Мой мир - вонь разложения, ржавый металл разрушенных зданий, и постоянный голос внутри: "Ешь! Убей! Выживи!" Но иногда, в моменты прояснения, я вспоминаю свою человечность. Вспоминаю любимую жену, Алену. Она была солнцем в моей жизни. И я знаю, что еще жив внутри. Хоть и скрыт под маской зомби. Мы бродячие тени в этой мертвой стране. Мы преследуем людей, сталкеров, которые ищут артефакты. Мы терзаем их... тела, жаждущие их жизни. Но в глубине души я знаю, что не хочу быть убийцей.

"Как в пикнике" В затемненном вагончике бывшего пограничного поста сидели трое: Виктор, бывший ученый, ныне сталкером прозванный "Профессором", молодой и горячий парень по кличке "Шмель", и суровый старик с прозвищем "Рыжий". За окном лежала Зона, бесплодная и мрачная страна с мертвой тишиной и опасными аномалиями. - Помнишь, как в "Пикнике"? - Виктор с грустью глядел на пустынный ландшафт, освещенный бледным светом уходящего солнца. - О чем? - Шмель с недоумением вскинул брови. - О "Пикнике". Странный фильм, не помнишь? О том, как инопланетные существа побывали на Земле и оставили после себя загадочные артефакты. - Ты о чем, Профессор? - заволновался Рыжий, посмотрев на Виктора с тревогой. - О том, что Зона - это и есть тот "Пикник" с инопланетянами. Мы в ней как муравьи - ползаем в остатках чужой цивилизации, ищем кусочки их игрушек, не понимая, что это такое. В вагончике повисла тяжелая тишина. Шмель на мгновение подумал о том, что сказал Профессор. Он вспомнил о своих походах в Зону, о мертвых городах и опасных аномалиях, и в его душе зародился постылый страх. - А может, они еще вернутся? - тихо спросил Шмель. - Никто не знает, - ответил Профессор, задумавшись. - Но мы должны помнить, что мы - не господа этого мира. Мы - просто гость на пикнике, и нам не стоит забывать о своем месте. Он встал и подошел к окну. В заходящем солнце Зона казалась еще более мрачной и беспросветной. Профессор почувствовал тоску по том мире, который они утратили, по свету и радости, по смыслу жизни. Но в его душе еще теплилась искра надежды. Он знал, что не стоит терять веру в человечество, в его способность выжить и сохранить свою душу нетронутой даже в этом жутком месте, где правят хаос и бессмысленность. - Но мы еще живы, - сказал он, обращаясь к товарищам. - И мы будем продолжать жить. В вагончике снова зажглись лампочки, отбрасывая тени на лица троих сталкеров. Они были одиноки в этом мертвом мире, но они были вместе. И это было самым главным.

"Выжженный дар" Ветер, пропахший железом и гнилью, гнал по пустоши рыжие вихри. Старик Ваня прищурился, глядя на дрожащий горизонт. Там, где небо с шипением сходилось с выжженной землей, колыхался мираж – аномалия "Марево", ловушка для новичков и проклятие для бывалых сталкеров. Ваня был одним из последних. Из тех, кто ещё помнил мир до Посещения, до того, как Зона раскинула свои липкие сети, полные смертельных аномалий и странных артефактов – осколков чужой, непостижимой силы. Артефакты эти ценились на вес золота за Пределом, и ради них люди, как мотыльки на свет, лезли в пасть Зоне. Старик сплюнул, отгоняя непрошеные мысли. Сегодня он шел не за хабаром. Сегодня он вел в Зону чужака – хлюпика в очках, бледного, как поганка. Профессором звался. Искал он нечто, что называл "ключом к пониманию". "Глупец, – думал Ваня, – какой, к черту, ключ? Зона – не дверь, чтобы её отмыкать. Зона – это зеркало. И смотрит из него не Бог, а сам дьявол". Профессор же, казалось, не замечал ни опасности, ни угрюмого молчания проводника. Он с маниакальным упорством фиксировал в блокноте показания приборов, бормоча что-то о "флуктуациях поля" и "аномальной энтропии". Внезапно приборы взвыли, стрелки заметались, как сумасшедшие. – Вот он, – прошептал профессор, глаза его загорелись фанатичным огнем, – выброс! Ваня похолодел. Выброс – это волна энергии, прокатывающаяся по Зоне, сметающая всё на своем пути. Спрятаться от неё – шансы мизерны. Но профессор, казалось, этого не слышал. Он ринулся к самому краю "Марева", туда, где в воздухе плавились цвета и звуки. – Профессор, назад! – рявкнул Ваня, но было поздно. Чужак шагнул в мираж и растворился. В тот же миг на пустошь обрушилась волна выброса. Ваня зажмурился, готовясь к концу. Но конца не наступило. Открыв глаза, он увидел, что стоит на краю "Марева", а выброс… выброс откатился назад, словно наткнувшись на невидимую стену. Ваня огляделся. Никакого профессора. Лишь в воздухе висел его блокнот, медленно сгорая в лучах заходящего солнца. Старик поднял блокнот. На последней странице дрожащей рукой было написано: "Ключ не открывает Зону. Он её… закрывает." Ваня долго стоял, вглядываясь в мерцающую даль. Зона молчала, храня свою тайну. И только ветер шелестел страницами сгоревшего блокнота, словно насмехаясь над дерзостью человека, посмевшего потягаться с непознаваемым.