Катя и Сакина снова куда-то идут

9 мая. Иду с дочкой на Пискаревское мемориальное кладбище. По дороге присоединяемся к людям с цветами. Идут целыми семьями. С флагами, с георгиевскими ленточками. Всё больше людей. Море возложенных гвоздик раскачивается душистой волной под памятником. Чьи-то руки поправляют цветы. Среди них и наши руки тоже.     Это НАШ общий праздник. Сюда идти не надо учить. Людьми движет искреннее. Память. Память о тех, кто отдал свою жизнь, свою единственную драгоценную жизнь, за то, что оказалось ещё дороже...

За Чеховым едем со стайкой школьников на Васильевский. Уже потому, что после уроков по "Вишневому саду" они поехали смотреть со мной "Дядю Ваню", они мои друзья. Вопросы остались. Почему зарубежный зритель не очень понимает Чехова? Понимает ли его родной зритель? И почему Горький написал, что после " Дяди Вани" он вернулся домой оглушенный и измятый? А мы сто тысяч лет именно "Вишнёвый сад" в десятом-то классе.   Театр полон. Хотя занято немногим больше половины зала. Но театр полон ожидания...

Кто ходит в Русский музей? Урбанистическая экзальтация, столь ощущаемая весной в мегаполисе, потребовала равновесия. На улице бросаются в глаза какие-то сетчатые колготки, кожаные шорты, нелепые причёски, все в мешковатой однотонной одежде с дикими принтами на груди. Возбуждение в воздухе. Что-то курят, что-то пьют у метро. Всё в кучу. И всё быстро. Не, не, не, не. Идём в Русский музей на выставку Василия Сурикова. Давно хотели. И не то чтобы сильно Суриков любим. А надо. В тишину. В полусвет выставочных залов...