Писатели-классики об Украине

Отрывки из "Песни о великом походе" "А за синим Доном Станицы казачьей В это время волк ехидный По-кукушьи плачет. Говорит Корнилов Казакам поречным: «Угостите партизанов Вишеньем картечным! С Красной Армией Деникин Справится, я знаю. Расстелились наши пики С Дона до Дунаю». *** Ой ты, атамане! Не вожак, а соцкий. А на что ж у коммунаров Есть товарищ Троцкий? Он без слезной речи И лихого звона Обещал коней нам наших Напоить из Дона...

Великий день Бородина Мы братской тризной поминая, Твердили: «Шли же племена, Бедой России угрожая; Не вся ль Европа тут была? А чья звезда ее вела!.. Но стали ж мы пятою твердой И грудью приняли напор Племен, послушных воле гордой, И равен был неравный спор. И что ж? свой бедственный побег, Кичась, они забыли ныне; Забыли русской штык и снег, Погребший славу их в пустыне. Знакомый пир их манит вновь — Хмельна для них славянов кровь; Но тяжко будет им похмелье; Но долог будет сон гостей На тесном, хладном новоселье, Под злаком северных полей! Ступайте ж к нам: вас Русь зовет! Но знайте, прошеные гости! Уж Польша вас не поведет: Через ее шагнете кости!...

"Степан. А кто, по-вашему, господа, всех умнее в Киеве: семинарист, или академист, или университант? Парубок. Голохвостый! Степан (хохочет). Ну и отколол! Первый бас. Попал пальцем в небо! Кто-то. Нашел умника на помойке! Ха-ха! Парубок. А кто ж разумнее его? Говорит по-ученому, что и не поймешь ничего! Степан. У тебя, часом, все клепки дома? Парубок. Чего ты прицепился? Степан. Глядите, люди добрые, как по-свинячьи хрюкает, так и умнее всех, значит! Другие. А что, на самом деле, смеяться? Голохвостый...

Стихотворение, приписываемое Дмитрию Сергеевичу Мережковскому (1865 — 1941) "Весной, когда откроются потоки И воды станут реки заполнять, В далёкие двухтысячные сроки Россия будет Запад побеждать! Её судьбу решит тогда правитель, На небе Богом избранный на трон, Как некогда в Израиле, Креститель Народу в избавленье приведен! Страна, которая Окрайной назовётся И Русью будет раньше крещена, В предательском поклоне изовьётся, Когда придет заморский Сатана! Крепись Россия, стой твердыней стойко! Не внемли гласу всех твоих врагов...

"...Базар был завален арбузами всех сортов — херсонскими, монастырскими, днепровскими, — венками репчатого лука, синими баклажанами, нежно-розовыми глиняными глечиками, в которых вода остается прохладной в самый жаркий день, новыми просяными вениками и другими малопитательными и недефицитными предметами. Это был, так сказать, видимый базар. Внутри этого видимого базара существовал другой базар — невидимый, который и являлся главным. На невидимом базаре торговали салом, сахаром, кожей. Это был нервный...

"... Побывала я и в самом Киеве, и впечатление мое от этого красивого, старого и полной религиозной поэзии города было все так же сильно , как и раньше. Ходили мы с сестрой по всем соборам; понравилось мне во Владимирском соборе - "Воскрешение Лазаря" Сведомского и очень не понравилось "Крещение народа" Васнецова. Грубо, без настроения и не веришь в него. Очень я люблю на берегу Днепра памятник Владимиру Святому, с крестом в протянутой руке. На этот раз я решилась пойти в пещеры. Желающих собралось человек 12-15...

"...В лето 1879 года Лев Николаевич совершил поездку в Киев. Все, что касалось религии, продолжало интересовать и волновать Льва Николаевича, а в Киеве, русском центре богомолия, он еще никогда не был... В Киев стремился он очень и пишет мне, что город его притягивает. Но уже во втором письме видно, что он разочаровался в том, что ожидал. Рассказывал Лев Николаевич об этой поездке еще следующее: что, когда он приехал в Киев, он хотел остановиться где-нибудь в Лавре. Но стечение народа было так велико, что нигде уголка не было...

"... звезда Марс над Слободкой под Городом вдруг разорвалась в замерзшей выси, брызнула огнем и оглушительно ударила. Вслед звезде черная даль за Днепром, даль, ведущая к Москве, ударила громом тяжко и длинно. И тотчас хлопнула вторая звезда, но ниже, над самыми крышами, погребенными под снегом. И тотчас синяя гайдамацкая дивизия тронулась с моста и побежала в Город, через Город и навеки вон. Следом за синей дивизией, волчьей побежкой прошел на померзших лошадях курень Козыря-Лешко, проплясала какая-то кухня… потом исчезло все, как будто никогда и не было...

"... Я б вашего гетмана, — кричал старший Турбин, — за устройство этой миленькой Украины, повесил бы первым! Хай живе вильна Украина вид Киева до Берлина! Полгода он издевался над русскими офицерами, издевался над всеми нами. Кто запретил формирование русской армии? Гетман. Кто терроризировал русское население этим гнусным языком, которого и на свете не существует? Гетман. Кто развел всю эту мразь с хвостами на головах? Гетман. А теперь, когда ухватило кота поперек живота, так начали формировать русскую армию? В двух шагах враг, а они дружины, штабы? Смотрите, ой, смотрите!...

"...То не серая туча со змеиным брюхом разливается по городу, то не бурые, мутные реки текут по старым улицам — то сила Петлюры несметная на площадь старой Софии идет на парад. В синих жупанах, в смушковых, лихо заломленных шапках с синими верхами, шли галичане. Два двуцветных прапора, наклоненных меж обнаженными шашками, плыли следом за густым трубным оркестром, а за прапорами, мерно давя хрустальный снег, молодецки гремели ряды, одетые в добротное, хоть немецкое сукно. Несчитанной силой шли серые обшарпанные полки сечевых стрельцов...

"…По откосам виноградник Хлопочет листвою, Где бежит Панько из Балты Дорогою степною. Опанасе, не дай маху, Оглядись толково,- Видишь черную папаху У сторожевого? Знать, от совести нечистой Ты бежал из Балты, Топал к Штолю-колонисту, А к Махне попал ты! У Махна по самы плечи Волосня густая: — Ты откуда, человече, Из какого края? В нашу армию попал ты Волей иль неволей? — Я, батько, бежал из Балты К колонисту Штолю… Чернозем потек болотом От крови и пота,- Не хочу махать винтовкой, Хочу на работу! Ой,...

"Какое ужасно-ничтожное время представляет для России XIII век! Сотни мелких государств единоверных, одноплеменных, одноязычных, означенных одним общим характером и которых, казалось, против воли соединяло родство, - эти мелкие государства так были между собою разъединены, как редко случается с разнохарактерными народами. Они были разъединены не ненавистью, сильные страсти не досягали сюда, ни постоянною политикою - следствием непреклонного ума и познания жизни. Это был хаос браней за временное,...