Vasiliy Pupkin

Мне стало скучно участвовать в заезженной пьесе Господин Ким Чен Ын я больше не в поисках ветра Хотел быть чем-то большим чем собственным отражением Ненормально наверное когда гробики мечт теперь колыбельная Заперт в себе и сейчас, режу бумагой стекла Ласковое ворчание абсурда сбивает с толку Гордо подняв руку я объявляю поражение солнцу Разрезав пуповину обстоятельств падаю в свободу Потом проснусь ребенком чтоб умереть ребенком Бежав в магазин отцу за водкой Прыгая с гаража зацепив промежность Нюхая бензин отдать тело в вечность...

НАПИСАЛ ТУТ СТИШОК ГОСПОДА ОЦЕНИТЕ ПО ДОСТОИНСТВУ ИЛИ КАК ЕЩЕ МОЖНО Твоя умышленная неряшливость И стрижка под мальчика Сбитые ориентиры И излишняя правильность Я помню все Проебанные будни у окна курим в субботу Улыбкой корча лицо выплюнул пломбу Хули мы не такие богатые чтобы лечить зубы И не настолько нищие чтобы носить гуччи Надеюсь ты не целуешься с другими Ведь как кто-то смеет воровать твои слюни Сука они знают что такое ФВБ но не знают что такое ФБВ А мы знаем что такое ПНД ПДН Я противопоставляю нас вселенной А ты смела бить меня букетом моих же мечт Пусть я не умею выражаться красиво...

Величие безразличия, наверное, дано не каждому. Уставшая девушка, лет двадцати, размякнув на кресле, с книгой в руке, увлечённо читала мысли, видимо, умных людей, которые величественно рассуждали, о любви, свободе, боге и прочих шалостях разума. Прерывалась она, разве что, на то, чтобы сделать восторженный вздох. И вот уже солнце растекается по озеру, трески радости утихают, и казалось бы, нет ничего лучше, чем уснуть, застряв в паутине навязанных размышлений быть не может. С утра, как это обычно бывает, стрелки часов бежали по-необычному быстро, встав с кресла, она направилась на кухню, где на висешвем над плитой календаре буквы либо плясали, либо упорно отказывались складываться в слова...

Можно ли представить себе что-то более отчаянное, чем выстрел в небо. Когда земные стенания заглушаются шелестом крыльев и истерически громким каракьем, все же наивно ожидать от пули чего-то, кроме падения назад. Но, я полагаю, следует отбросить эфемерные образы, если стоишь на развалинах того, что когда-то называлось городом и наблюдаешь за завершением очередного цикла очередной цивилизации. Лёгкой походкой, пропархивая над выбоинами, я гуляю по этим окрестностям, и вспоминаю все то, что мы успели здесь создать. Стоит ли грустить по месту, которое стало мне невольно родным? По всем этим безумным...

Пацаны и пацанессы, написал рассказик, как вам, делитесь мнением. Вдоволь начитавшись Кастанеды местная шпана может лишь жадно мечтать, кому из нас известны все эти замысловатые названия кактусов, кому из нас вечность шепчет на ушко без жаргонизмов и матов? Но порой этот грубый прокуренный голос переходит на фальцет, в один из таких разов он и рассказал мне о том, что эвфемизм вещь обширная, следовательно существует в разных плоскостях, следовательно мы поехали в лес за мухоморами. Процесс сбора и приготовления нельзя назвать интересным, скорее томительным, я бы сравнил это с ожиданием казни, но...