Егор Демидов - рассказы

Дядя Миша выругал Андрейку. Шкодил больно много, безобидно конечно, но хлопот доставлял. То куриц из загона выпустит - по всей деревне собирай их, то велосипед в пруд закатит, то крыжовника зелёного обкушается, то ещё чего. Что же ещё в деревне летом на каникулах делать? Шкодить и озорничать. Иначе нельзя.  Вот и в этот раз Андрейка похулиганил - кота гонял по двору. То в сарай его загонит, то в кусты, то в огород. В огороде грядки. Котик-то легонький по грядкам прыг-прыг и в траву. А Андрейка мальчик уже крупный в свои семь годков, по котовым следам потоптал все бабушкины посевы...

Она и называется Тихой и сама по себе спокойна. Летним вечером слышны только моторы редкого транспорта и кузнечики. Автомобиль проезжает. По стуку колёс узнается яма перед пешеходным переходом. Ещё одна после. Ты смотришь в потолок и, заслышав приближающееся поравнявшееся и удаляющееся гудение двигателя и колёс, вспоминаешь совсем не художественное название этого явления – эффект Доплера, будь он не ладен. Под такой звук приятно засыпать. Дремать. Казалось бы, он должен беспокоить, мешать, но он напротив – уютен...

Я всматриваюсь в озерную гладь и вижу мир. Туманное зазеркалье. Брось в воду камень и весь этот мир оживет, зашевелится, пойдет мелкой рябью к берегам.  Детство – одна большая сказка, а рыбалка в детстве – одна из глав этой тысячестраничной эпопеи. Но сказка когда-нибудь заканчивается и тебе только и остается, что по памяти восстанавливать ее события, ощущения и героев. В той сказке запах отцовских сигарет успокаивает и создает уют, самодельные удочки превращаются в волшебные посохи, черви из консервной...

«Откуда я вообще тут взялся? Откуда-то же я появился. Так. Была осень. Точно осень. Сыро и холодно. Ничего необычного. Простая такая осень. Вот я тут и появился осенью. А ещё раньше... Где я был? Совсем не помню. Какие-то дети были, люди, большие, маленькие. Потом посадили меня в машину и вывезли куда-то далеко. Потом я бежал за этой машиной, белая такая она была, обычная. Бежал, лаял, куда вы, куда, забыли меня, но машина исчезла, а я остался. Пошел куда глаза глядят, грустно помню было, совсем не до веселья...

Холодно. Зябнут руки. Ветер свищет колеблет, тлей испорченную калину, против окна. Этот август , сквозняком леденящий спину, совсем недобрый. И трава вон недокошена, не причесана, темная, как море Айвазовского. Сосед в шляпе идёт себе мимо нашего домика на окраине деревни, вжался в воротник куцего плащика. Я вижу его из окна веранды, провожаю взглядом, сдуваю с подоконника обмякших от вчерашнего заморозка мух. Смешной он в этих декорациях: деревенская окраина, дорога разбитая, за дорогой поле, где-то там лес, а тут вот товарищ: в шляпе, в плаще, все как положено, ещё и усы можно разглядеть. Да, точно, при усах гражданин...

Земля остывала. Промозглый ветер разносил по пашне пепел прогоревшей картофельной ботвы и прочего мусора. Вороны монотонно каркали. Их было слышно на улице, их было слышно в доме. По проводам тревожно стучал ветер. Это как будто деревянной палкой бьют по огромной железной бочке. Такое загробное гудение. Если сидишь в тишине, а ещё хуже если один, то все это пугает тебя и давит. Хочется накрыть голову подушкой и исчезнуть до первого снега. Родители привезли меня к бабушке на неделю. В школе был карантин и поэтому каникулы начались раньше положенного...

Дом за магазином стоит. За домом лес. Справа река шумит. Еще журчит, клокочет, пока не застыла. Сверху небо свинцовое свою тяжесть раскинуло, от макушек елок по ту сторону реки, до черной полоски леса вдалеке, по левую руку. Ноябрь. Каникулы в поселке. Во дворе у дома два мальчика: два брата. Вовка – старший, ему восемь недавно стукнуло. Васятка – младший, этому шалопаю шесть всего. Сегодня ночью были первые заморозки. Лужи застыли, белые стали, будто молоком залились, трава побледнела. Днем прохладно, но ребятам все равно...