Донна Роза Д творит

А ВЫ ТОЖЕ ЗАМЕТИЛИ? О чём поют воробушки В последний день зимы? — Мы выжили, мы дожили, Мы живы, живы мы! Валентин Берестов А вы тоже заметили? Как насвистывают свою весеннюю песенку синицы в то самое время, когда ночь и день встречаются. Когда небо постепенно светлеет, отползает за горизонт темнота, уступая место голубизне утреннего неба. Розовой нежностью окрашиваются немногочисленные облака, отражающие первые восходящие лучи солнца. А вы тоже заметили, что несмотря на сильные морозы в воздухе уже пахнет весной? Лёгкой, необъяснимой радостью вплетаются ощущения, что совсем скоро ослабит зима свою ледяную хватку, разом осядут сугробы, давно потерявшие первозданную белизну, зажурчат по дорогам ручьи. Люди начнут выползать из многослойности шуб, пуховиков и пальто, словно новорожденные бабочки из коконов. Сбросятся шапки и шарфы-пледы, и откроются лица навстречу весеннему солнышку. До весны календарной буквально пара-тройка дней. Но по утру морозы не желают отступать, сурово отстаивая царствование зимы и холода. Зато в душе уже поет юный Апрель голосом Юрия Визбора “И сугробы разметая, солнце брызнет по весне…” и машет букетиками подснежников. И солнце брызжет! Оно нещадно слепит всех выходящих на улицу из домов и административных зданий, заставляя щуриться и смотреть на мир то одним, то другим глазом. Предусмотрительные граждане уже напялили на нос солнцезащитные очки. Но солнцу всё равно. Оно хохочет и рыжей кисточкой рисует на носах и щеках веснушки. Оно пляшет ярким светом по окнам домов и витринам магазинов, отражаясь и пуская вокруг солнечные зайчики. Если такой зайчик заглянет вам в лицо, улыбнитесь ему и вдохните полной грудью весеннее настроение. (Посвящается тем, для кого уходящая зима была особенно трудным испытанием) ©Донна Роза Д

Золотыми прядями в зелени берёз начинает заглядывать в окна домов Осень. Она стучится в них каплями дождя, окрашивает багрянцем макушки рябин, склоняющих к земле тяжелые, сочные гроздья ягод. Ещё нет обильного листопада, но возле бордюров вдоль дорог яркими желтыми пятнами на асфальте лежит опавшая листва. Она весело кружится в хаотичном танце вслед за проезжающими автомобилями. Больше не пронзают синеву неба стремительные стрижи, а в парках на ветвях деревьев всё чаще встречаешь юрких синиц, прилетевших из леса в город на зимовку. По утрам уже зябко, но к обеду солнце пригревает совсем по-летнему, куртки и плащи, надетые с утра, грустят невостребованные в шкафах и на вешалках. Город, уставший от жаркого засушливого лета умывается дождями и туманами, пешеходные тротуары и аллеи парков периодически расцветают яркими куполами зонтов. За городом иная красота. Особенно очаровывают рассветы. В оврагах и низинах белыми шапками клубится туман. Легкая дымка размывает линию горизонта и восход солнца лишь угадывается. Туман не только скрывает поля, овраги, ёжиков и лошадок, он проявляет невидимый человеческому глазу мир и всю его красоту. Капельки влаги оседают на тончайших нитях паутинок, сплетённых восьминогими тружениками порой в самых неожиданных местах. Оглядываешься и удивляешься как много их вокруг. Словно таинственные бабушки навязали сотни ажурных салфеточек и ночью, пока все спали, прошлись по округе и развесили тут и там своё кружевное творение. Солнечные лучи, прорвавшиеся сквозь пелену тумана, попадают на капли воды, и паутинки вспыхивают радужными бликами словно драгоценные бусины. Залюбовавшись этой красотой игры воды и света, замрешь на время перед воротами, медлишь в сожалении о том, что через мгновенье это волшебство исчезнет. Капли росы упадут на землю, нити паутинки разорвутся и сказочный мир исчезнет в момент, когда створки ворот распахнутся, выпуская из объятьев иллюзорного мира в суету городской жизни. Пока едешь в город, замечаешь, как изменился зелёный пейзаж за окном. Золото созревших колосьев пшеницы соседствуют с чернотой перепаханных полей, подсолнухи склонили свои «корзинки», полные спелых семечек. По обочинам дороги мелькают вереницы берез, рябин и тополей, постепенно уходящих в осень. Суровость и угрюмость темного соснового бора скрашивают пожелтевшие лиственницы. И это только начало. Осень ещё только прихорашивается, подбирает новые яркие наряды. То уступая на пару время уходящему лету, то застенчиво прячется за пеленой дождя, чтобы после него сверкнуть на солнце новыми красками. ©Донна Роза Д

Баю-баюшки-баю… Хочешь - ляжешь на краю, Хочешь – ляжешь поперек, Подопрешь подушкой бок, Посчитаешь всех овечек, Поглядишь на пламя свечек, Почитаешь книг страницы - Не смыкаются ресницы! Не приходит сон никак. Тихо ходики стучат, И кукушка в них уснула. Шарф висит на спинке стула, Клетки все на нём считаешь – Всё равно не засыпаешь. Сон, ты где? Ау, вернись, Цыпа-цыпа, кысь-кысь-кысь, Нет его, совсем пропал. То ли спал.. То ли не спал. Каждый шорох слышен в доме, Ветер за окошком стонет, Скрипнет тихо половица, С крыши капает водица. Не зависев от погоды, Водят мысли хороводы. Про зарплату, про работу, Про детей опять забота, Про наряды, про фасон, Отгоняя напрочь сон. Лишь глаза ты закрываешь, Непременно вспоминаешь, Что забыл окно закрыть, Что хотел воды попить. Где мой сон? Куда пропал? Знаю, кто его украл: На кровати без забот Сладко спит мой рыжий кот! Донна Роза Д.

Я ОБЯЗАТЕЛЬНО ВЕРНУСЬ. В носу предательски пощипывает и глаза заволакивает слезой: за окном туристического микроавтобуса среди величественно-прекрасной природы гор Южного Урала промелькнули крыши домов и трубы предприятий города Белорецк. И так нестерпимо захотелось туда, в этот милый сердцу город, в котором прошла часть моей жизни. В Белорецке родилась моя мама, там жили мои бабушки, дедушки, тётушки, дядюшки, братишки и сестренки всех степеней родства. Мамин Род. Каждое лето годов эдак до 13 я гостила у них, пропитываясь духом этого славного города. Всплыли из памяти и замелькали яркими красками картинки и образы беззаботного счастливого детства. Лежишь в сосняке Австрийской горки на мягкой подстилке из мха и сосновых опавших игл (бабушка называла их смешным словом «кылки»), раскинула в стороны руки, вдыхаешь сосново-пихтовый аромат и смотришь, как кудрявые верхушки стройных корабельных сосен качаются на ветру, цепляя своими макушками синеву неба. И кажется, что нет больше рук, вместо них раскинула я крылья и лечу, завороженная этим танцем сосновых вершин. В этот полёт звонко врывается дробный перестук дятла. Эхом отзывается он в сосновом бору и теряется вдали… По горячим бетонным плитам дорожки, повторяющей изгибы заводского пруда размеренным шагом идем с тётушкой из Верхнего селения Белорецка в Нижнее селение. Жарко. А совсем рядом плещется о камни вода заводского пруда, неся с собой спасительную прохладу. Раскинулся над водной гладью длинный деревянный мост, связывающий металлургический комбинат с жилой частью города. (Историческая справка: самый длинный деревянный пешеходный мост в России протяженностью 552 метра). Жаль, что жив этот мост только в воспоминаниях и на фотографиях. Время никого не щадит. Только телевышка на горе за прудом по-прежнему стоит, словно часовой на посту. Летний зной обволакивает всё вокруг, время словно замедляется, пространство становится лениво-тягучим, как кисель и навевает дремоту. Это марево способен развеять лишь заводской гудок, дающий сигнал к рабочей смене на комбинате. Мощным звуком разрывает он в клочья полусонное пространство и на несколько секунд всё вокруг встрепенëтся, чтоб после стихнувшего гудка снова замереть в ожидании вечерней прохлады. Играем в наши детские незамысловатые игры целыми днями на улице, бегая охладиться и утолить жажду колодезной водой. Скинешь ведро на цепочке в пропасть колодца, черпанёшь воды по силам и крутишь ворот, поднимая спасительную влагу. Ведро сразу запотевает на жаре, наклоняешь его осторожно, делаешь глоток воды и аж дух перехватывает от еë холода. "Зубы ломит" - как скажет бывало бабушка. Или бежишь к колонке с водой на перекрестье улиц Нижнего селения, навалишься всем телом на её горячий от солнца рычаг и вода тугой струей с шумом и прохладными брызгами ударяет в землю. С хохотом и визгом подставляешь под холодную воду ноги и руки, умываешься, захватывая ртом живительную водицу. Город давно остался позади, путешествие продолжается, воспоминания еще какое-то время догоняют меня, а на душе светло и тепло. Я обязательно приеду к тебе в гости, Белорецк. И ты снова встретишь меня своей гордо возвышающейся водонапорной башней, ставшей одним из твоих символов, уютными зелёными дворами, шлюзами плотины заводского пруда, призраком моста. Окутаешь своей неторопливостью, запахом соснового леса, специфическим говором белоречан, гостеприимством родных людей. Ты старый и мудрый. А я снова маленькая девочка.

Щёлк с ароматом клубники. Щёлк – и краснобокая ягода скатывается в ладошку. Щёлк, щёлк, щелк – и уже полная горсть душистых ягод. Этот звук отрываемой от стебелька ягоды не знаком тем, кто покупает луговую клубнику стаканчиками или ведёрками. Этот звук знают лишь те, кто в разнотравье лугов собирает эти ягоды сам. Утром по прохладе зябко кутаешься в ветровку, а к обеду, сомлевший от жары, лежишь в траве широко раскинув руки и наблюдаешь за плывущими в синем бездонье неба облаками. А вокруг тебя бушует жизнь: птицы перекликаются на разные лады, снуют в траве (а заодно и по тебе) разные насекомые. Свой микромир – причудливый и разнообразный. Где муравей норовит залезть за шиворот и удирать от попыток его стряхнуть, лесной клоп (ох и вонючка) будет сидеть на самой вкусной ягоде, а паук заглянет тебе в самую душу всеми своими восьмью глазами. А в воздухе свои обитатели: суетятся назойливые мухи, зависает над ромашкой словно маленький вертолёт стрекоза, кровожадно выискивают свою жертву слепни и оводы, деловито басом жужжат шмели, вползая по самое брюшко в синие чашечки цветков колокольчиков. И думается, что ты эдакий Гулливер в стране лилипутов. Такой же большой, но беспомощный. А над лугом плывёт аромат цветущей кашки и таволги. К нему вплетается с дуновением ветерка сладость липового цвета. Душистый аромат собранных в ведерко ягод отправляет в безмятежное детство, воспоминания о семейных походах в лес и на луга, кружечке, в которую я собираю ягоды, чтобы потом высыпать их в мамино ведро. Щёлк, щёлк, щелк – отрываются ягодки и перекочёвывают с ладошки в кружечку. Или в рот… Сначала в рот. Жмуришься от удовольствия. А потом уже и губы, и язык распухают от раздражения. И ягоды чаще попадают в кружечку, чем в рот. И только отдельные экземпляры - большие, сочные рука так и тянет к губам… И всплывает вместе с ароматом ягод и детскими воспоминаниями забавная присказка из доброго советского мультфильма: одну ягодку беру, на вторую смотрю, третью примечаю, а четвертая мерещется, мерещется... И мерещется что ты снова маленькая девочка с кружечкой клубники в этом огромном прекрасном мире. Потому что аромат ягод и летнего луга неизменен в годах, радует и дарит ощущение безмятежности и счастья. Донна Роза Д.

ТОПОЛИНЫЙ ПУХ, ЖАРА, ИЮЛЬ… А, нет… МАЙ Сегодня по пути на работу я краем глаза заметила «сугроб» тополиного пуха на обочине дороги. «Тополиный пух, жара, июль, ночи такие звездные…» радостно пропелось в голове. Но всеконтролирующий мозг возмутился: какой июль? Середина мая на дворе! И правда, май. По салону автомобиля дурманящей сладкой волной плывет аромат сирени, наломанной с утра в саду. После устойчивых холодов она наконец-то щедро распустила свои соцветия. А вместе с ней и компаньоны – тюльпаны и нарциссы – радуют глаз. Природа за городом то зябнет в ночных заморозках, то изнывает от жары под активным солнцем. Первый радостно-раскатистый гром объявил об открытии майских гроз и ливней. Раскинуло во всё небо своё коромысло радуга. Майские вечера полны пением соловьев и дружным хором лягушек. Хочется посидеть на вечерней зорьке на качелях и побыть в этой идиллии подольше. Но вместе с солнышком уходит и приятное тепло. И тогда понимаешь: ну да, точно не июль. А вот в городе, в его каменных джунглях происходят совсем иные процессы. Календарное лето еще даже не стучится в двери, а температурные качели вынуждают в комплекте с сарафаном носить пуховик. В толпе прохожих безошибочно можно определить: кто когда вышел из дома. «Ранние пташки» томятся в объятиях курток и пальто, и тут же рядом с ними щеголяют в платьицах и футболках, шортах и сандалиях те, кто явил себя улице в полуденное время. Во дворах, где царствует тень и прохлада, роняет на асфальт свои цветки сирень, а на солнечной стороне улицы тополь увешан пушистыми гроздьями, слегка похожими на белую сирень, только пушистую, соцветиями вниз. И тополиный пух кружится в порывах ветра, летит за машинами в потоке воздуха, назойливо лезет в рот, нос, цепляется за ресницы. Куда ты торопишься, тополь? Погоди, еще не пришло твоё время. Дай надышаться свежестью мая. Всем свойственны причуды. Чудим мы, чудит природа. И даже не стоит искать этому логичные объяснения.