VerseVantage. NulaGra

Как обычно, к годам сорока меньше рядом друзей, Шире джемпер, растут дети дружно, живут пес и кот… Как обычно, будильник напомнит о том, что скорей Нужно самый на свете вкуснейший заказывать торт. Целый день впереди, полный радостей и суеты… Никогда не найду слов, способных всю нежность объять… Лишь бы маме успеть мне спасибо сказать до черты, Лишь бы миру спасибо успеть мне сегодня сказать…

Довериться Дорожки ветвятся. Ветвятся маршруты. Взрослеешь, теряя возможность мечтать. Шлагбаумы падают без амплитуды, Как будто готовы бесцельно взлетать. Тропинки торопят. Торопят, стремятся Угнаться за тем, кто за счастьем ушел. Незримые нити твоих аффирмаций Откроют забытые истины школ. Довериться миру. Довериться разным: Пылающим, грешным, слепцам и глупцам, Светящимся сердцем и раненым, страстным, Счастливым, несчастным и даже скупцам! С улыбкой встречаться. Встречать близких, дальних, Ушедших, забывших, забытых, живых, Способных щадить осужденных, опальных. С улыбкой прощаться, вещая свой стих.

Нельзя без добра Оскорбить может только плохой человек, А хороший уйдет от обиды твоей, Угостит волшебством и замедлит свой бег, Поднимая упавшего, словно трофей. Бескорыстно любить может тот, кто любим, Исцелить сможет тот, кто душевно здоров. Незаметно садится на тех Херувим, Кто безгрешен, порядочен и не суров. Понимаете, люди, нельзя больше жить Без поэзии, красок, любви и добра. Оглушенные грохотом, учимся шить Белоснежные крылышки из серебра.

Нагло мечтайте и выбирайте самые длинные шарфы и банты, будто впервые, друг друга "читайте" в ночь Рождества, пока ходят куранты. Вещи бездушные впрок не берите! Пусть изумляют вас добрые люди! Мудростью доверху их напоите, счастьем наполните полные груди. Радуйтесь каждому доброму слову, вкусному завтраку, птице в полёте, шуму дождя и надёжному крову. Радуйтесь, если спокойно живёте. Дай же, Господь, чтобы в спину плохое не говорили, а прямо "кидали", мерзкие чтобы себя требухою гнойною полнили и наполняли. Дико влюбляйтесь и страстно целуйтесь! Боже, сияйте безумно и ярко! По уши в мужа любимого втюрьтесь, пламенем станьте свечного огарка.

Любить! Любить – это прежде всего отдавать частицу себя, ароматы духов носить на руках и бросать на кровать неистово сорванный лиф, без грехов смеяться, наполнив нутро теплотой, на ошупь идти, не стыдясь ничего, растапливать печь не дровами, а тьмой, и в свет обращать всей души колдовство. Любить – не бояться замёрзнуть вдвоём в последний декабрьский солнечный день, любить – это делать самой ход конём и выше взлетать на другую ступень.

Смелее, нежнее Архивы снов перебирая ночью, наткнулась на кошмарные сады, в которых сердце разрывалось в клочья, в которых мрак густой укрыл следы. И только чашка чая с бергамотом мне сил придаст на сорок семь дорог, чтобы наполнить новой жизнью ноты, и с яростью голодной строить слог, и лишней дружбы не искать привычной (здороваться издалека, слегка, не надрываясь, скромно и тактично), как будто все пришли на зов. Тоска необычайной амплитудой в теле дрожит, вот разобьется в пух и прах, а трепетное сердце чуть смелее, нежнее бьется не в чужих руках.

Живы Мы живы? Пожалуй, что живы. Закрытых дверей желтизна С трудом замедляет порывы Сбежать от греха и от сна. Мы в поисках слов тонких, нежных! Лохмотья души залатать Сегодня желаем из снежных Лоскутьев, чтоб выправить стать. Убийственно-яркий оттенок Помады на тусклых губах Молитвой ложится нетленной, Зовущей пропАсть в кружевах Белья белоснежного. Вечность По спинам змеёю ползёт, Мурашки озноба неспешно До сердца готовят полёт.

Письма Среди строк наших писем так тесно: не ласкают, не шепчут слова, не щекочет души ад болезно ароматных чернил синева. А потом дождь решит крупным ливнем прогуляться по мертвой строке, умАляя слова о Всевышнем, умАляя огонь, в рюкзаке недописанных множество писем превращая в бумажную грязь, разноцветные перья из тиса, словно копья, ломая.. И связь от бумаги к бумаге слабеет, нарушая законы любви, утихает, и ищет предела, и немеет от криков в груди.

По утрам шуршат конфет обёртки, ароматом чая пахнет дом, повседневность развернула свёртки и заходит с бронзовым щитом. Обороны крепче нет, чем узы, защищённые тройным узлом: на надежде строятся союзы, на любви и вере, "под крылом".

Посидим спокойно, помолчим немного, Пустоту бездушных превращая в хлам, Придорожной пылью ляжем одиноко, Придавая смыслы разным мелочам. Не полезем в окна, затаив дыханье, Не ворвемся ярко с лилией в зубах, Рвать на части вряд ли будем одеянья, Не снимая кружев с шелковых рубах.

Сургутская осень Однажды твой будильник прозвенит, А в целом – ничего не изменилось. Завариваешь кофе… Твой магнит Притягивает лучшее, что снилось. Глаза откроешь – осень, листопад. Изысканная смена красок кру'жит. Какая-то нездешняя печать Ложиться на Сургут. Вот-вот завьюжит. Чем холоднее улиц темнота, Тем жарче и уютнее в квартире, А осень поздняя едва-едва Крадётся по аллеям в кашемире, Опустошая всё и всех вокруг От гнева, ревности, мучений, боли, Наполниться себе позвольте вдруг Любовью нежною, стерев пароли.

По страницам "Бойцовского клуба" (Чак Паланик) Боль избавляет. Слеза на чужом плече. Дышится легче, когда пустотою полна. Я – средоточие мрака в твоем окне, Я – исцеляющий свет, штормовая волна. Новая дверь, за ней – порционный маршрут. Разовый чай, однократный стакан, мини-бар, Секс мимолётный, мало оцененный труд, Сливки на раз, – это всё низкосортный товар. Мини-наборы шампуня – пробники душ, Пахнут то ладаном, то обдают коньяком. Друг одноразовый выпьет со мною пунш, Утром найдут его выпившим и с синяком. Это большая работа – быть на коне! Так появляются те, за которыми – кайф! Тайлер, мать его, Дерден, и снова в дерьме, Он покупает ненужное, душу продав.