John Harisson

Слегка скрипнув, отворилась дверь. Делаю несмелый, робкий шаг, словно, придя первый раз в гости... Хотя, я вовсе и не гость в этом доме. На этажерке для обуви, на мягких хозяйких тапочках вповалку лежат чёрные стоптанные солдатские ботинки, покрытые красно-жёлтой пылью. Шаг в прихожую. Давно не мытый паркет слегка скрипит — рассохся. За закрытой дверью слева журчит вода — душевая? Иду направо, пройдя под широкой аркой. Гостиная обустроена на западный, "американский" манер, хотя и с привычными для глаз нотками...

Серый дождь хлестает по лицу, заставляя задыхаться от потоков воды. На западе раскатисто загрохотал гром. Или канонада? Нет, я не помню всполоха молнии, значит, заговорили "Гиацинты", огрызнулись "Пионы", усеял черную безжизненную землю "Град". Где-то далеко впереди черную непроглядную мокрую тьму острым огненным пунктиром разрезали трассеры, почти одновременно мы услышали сухой, отрывистый голос пулемёта. Укропы рвутся на восток, рвутся изо всех сил, и у них получается. Всего за две недели ублюдки прошли от Харькова до Сватово, сданы Изюм, Купянск, Красный Лиман...

Из динамика магнитолы, перекрывая шум мотора бьёт по ушам слащавая попсовая песня. Увы, но с музыкальным вкусом у водителя — маленького щуплого мужичка, лет тридцати пяти, очень плохо. Под напев: "Не надо, не на-адо!", наблюдаю, как поля по обе стороны дороги сменяются лесом, вернее, тем, что от этого леса осталось. Несколько обгорелых сосен, на фоне стального неба стоят унылым памятником спиленным под самый корень подругам — десяткам, сотням оставшимся от них пеньков. Лес нужен для стройки. Блиндажи, окопы, ложные позиции — все из дерева...

Монотонный гул мотора, и лёгкая тряска убаюкивают, потяжелевшие веки то и дело опускаются и я с трудом борюсь с желанием уснуть. Сегодня налегке — тяжёлая броня лежит рядом — на всякий случай, автомат закинут под кресло и теперь полпрыгивает на ухабах, стуча по вскрытому полупустому цинку. Спать нельзя. Ещё пять - десять минут, и будет — город, мирный город. С целыми стеклами в окнах домов, с девушками непринуждённо гуляющими по бульварам в коротких юбках... А я, все таки, соскучился по таким видам...

Жара. Душный, тяжёлый влажный воздух пахнет подсыхающей травой и мокрым черноземом. Перед глазами медленно покачиваются пожелтевшие, выгоревшие на солнце стебельки. Со лба сорвалась и потекла по лицу капелька солёного пота, неприятно щекоча кожу, в палец неприкрытый обрезаной перчаткой впился комар. Не двигаемся. За стрекотом саранчи ясно различается другой звук — густое, шуршашее жужжание пластиковых винтов, отдалённо напоминающее шум пчелиного роя. Коптер зашёл с востока, и разглядеть его мешает карабкающийся к зениту солнечный диск...