Алмост

«Мозг»                   Люди, в большинстве своём, очень самоуверенные существа. Вот откуда они знают, что живут на земле, или что жуют мясо, а не кусок картона? И вообще, почему они так уверены, что они люди? Но ведь уверены. Ни грамма сомнений. А всё почему? Да потому что я им так сказал. Кто я? Обычно меня называют мозг. Ну такое, извилистое, внутри черепной коробки, боли ещё не чувствует, ага? Спросишь, а как же я им это сказал, коли ртом то не наделён? Ну ты же наверняка видел этих странных товарищей, разговаривающих самих с собой, вслух, прилюдно? Может даже сам из них?) Вооот. Вот это оно самое и есть. Со мной они говорят, а раз слышат ответ, а они явно его слышат, то значит говорить я умею. Правда они это не осознают, но в конце концов соглашаются, ибо где это видано, чтобы человек сам с собой, да и не договорился?) Вот только чем они думают, когда со мной говорят не очень понятно, мозг то я. Видно подсознание воду мутит. Раздражает его приставка «под». А так-то все органы чувств заведены на меня, и именно я решаю, что ты в конечном итоге увидишь, услышишь или почувствуешь. Проникся? Ну не бойся, я не злой, и ты мне тоже нужен живой и, желательно, здоровый.                   Вот суетитесь вы все, ищете чего-то, верите во что ни попадя, а почему не в меня? Ведь если поразмыслить, то я и есть самое настоящее чудо. Святой грааль, волшебный кристалл, посох, да что угодно. Ан нет, не хотите. Не интересно вам так. Интриги нет. Вам же всё посложней подавай, позапутаннее, позамысловатее и желательно то, про что все давно забыли. Сто пудов подсознания работа. Ух доберусь я когда-нибудь до него. Ух доберусь. Ну, правда, есть среди вас и адекватные, ну те, которых вы на кострах ещё так любите сжигать, видящие и слышащие. А на самом деле присматривающиеся и прислушивающиеся. Ко мне. Ко мне в себе. Магия, волшебство, чародейство… жуть. Да не жуть это никакая, а просто внимательность. А я же не жадный, поделюсь знаниями, ты просто спроси. Не моли, не требуй, а по-нашему, по-человечески, без всяких этих надуманных ритуалов. Даже пить со мной не надо, по большому то счёту. Я ж и так в тебе, и знаю, как облупленного. А то забавно получается, вы ищете чудо при помощи чуда! А? Какого?) И верите, что чудо не чудо, а чудо только вовне. Ну как вас тут не потроллить?                   Вообще вера, штука такая, странная. И больше всего меня забавляет то, что она не требует подтверждений. Никаких. Шикарно. А ещё на неё очень замечательно получается перекладывать ответственность. За всё, что угодно. Эта фраза то коронная – «Ну значит так суждено.» Не, я понимаю, так жить намного легче, но это путь в никуда. Верят все, даже те, кто самому себе в этом никогда не признается, вот только мало кто в себя! А зря. Ну не просто же так я к вам приставлен, да не то, что приставлен, вживлён. Понимаешь? Пожизненно. Кстати, терпеть не могу это слово, хуже только навсегда. Так что подумай, если найдёшь чем, конечно, а я пока пойду с подсознанием потолкую, там ещё интуиция недвусмысленные сигналы посылала… А как надумаешь, так это... постучи в подкорку. Только стучи громче, а то могу и не услышать, полушария, они знаешь ли ребята такие, не всегда дружат меж собой.

"Дневник снов. Запись восемнадцатая. Эспрессо" Снилось чувство ответственности. Прямо такое, супергеройское, в планетарном масштабе. От меня ждали какого-то поступка. Ждали все и конкретно Джек Николсон. Он выступал от всего человечества. А мне хотелось кофе. Вот прямо нестерпимо хотелось. Свежемолотого, правильно сваренного эспрессо, а лучше двойного. И вот ходили мы с Джеком по кафешкам, а никак не срасталось - то воды нет, то кофе, то аппарат сломан. А он всё уговаривает - давай мол, сделай это, а кофе потом. И документы я какие-то подготовил и на флешку скинул, и не иначе как для верности, спрятал её в ведро. Колеблюсь, колеблюсь, но чувствую, вот-вот что-то наступит. Прямо в спину дышит. Отдал ключ от кабинета коллегам, странный кабинет, на три окна с химической посудой и резким запахом чего-то жизнеотнимаюшего, попрощался, и куда-то пошел. Летом дело было, жарко, на небе небольшие красивые облака. Иду, но пока в себе не уверен. Вдруг прямоугольный сегмент неба смещается в сторону открывая проход в космос или в другое измерение или... и оттуда выползает что-то чужеродное, что-то напоминающее большую сюрреалистическую улитку. Я ещё подумал - как на полотнах Дали, осталось только со временем что-нибудь сделать. Не зря же он ломал и видоизменял часы, возможно это происходило во сне и помогало проникнуть за грань? В любом случае грань я перешел, что-то безвозвратно изменилось. Даже оттенки неба, в них голубое сменило жёлто-оранжевое. Вдруг я услышал, как меня окликнул знакомый голос. Моей покойной жены. Она сидела со своими родителями в их старенькой ладе калине. Неужели я возвращаюсь в прошлое? Или меняю настоящее? Пообещав, что скоро всё улажу и вернусь, пошёл дальше. И вроде идти надо к старой школе, вопрос - зачем? Чёткой уверенности так и не было, но решимость нарастала. Всё также хотелось кофе, но кажется я уже вышел из города. Из города? Джек куда-исчез и я понял, что решился. И ещё понял, что обратно уже не вернусь, то есть в туда, откуда пришёл или в то или... А пришел я на дачу. Мне сначала показалось, что время всё же двинулось вспять, потому что веранда была ещё цела и достаточно жизнеспособна, несмотря на облупившуюся краску, но... Дверь не на своём месте, форма и размеры не те. Вроде бы моё, а вроде и нет. Открываю дверь, вхожу, она громко скрипит и будет младенца. Внутри раздосадованная молодая женщина в боксёрских перчатках, та, из "Малышки на миллион". Прикрываю, естественно с громким стуком. Блин, во что же я вошёл. Успокаиваю - иди, тренируйся, я всё сделаю. Беру ребёнка на руки. И что в итоге? Чего от меня все ждали? Куда я вернулся? А я куда-то вернулся. Куда-то туда, где небо меня не беспокоит. Кстати, оно вернуло свои цвета. Вот только я ничего так и не совершил. Ничего героического и глобального. Но, судя по всему, этого и не требовалось. А требовалось решиться на поступок. И глоточек кофе.

"На трепет волосков души" На цыпочках, словно над бездной, По веточке тонкой вперёд. Идёт. Нет, танцует. Нет, внемля, Парит. Нет, течёт. Нет, ведёт. Кому и куда? Как придётся. Зачем? Не корректный вопрос. Один, без труда отмахнётся, Другой всё воспримет всерьёз. Кому-то желанная муза, Кому-то тряпьё на ветру. Незрячему - эхо конфуза, Поэту - прикрыть наготу. Походкой такой бестелесной, Нисходит до тени ума. И тает в обьятиях тесных, Да, томно. Да, нежно. Да, да.

"Тучное" В небе плещется вода, Тучи варят суп. Солят снегом иногда, Иногда плюют. Иногда перемешав Радугу с росой, Так смеются, что потом Давятся грозой. Нет у них ни рук, ни ног, Только голова. Ей, не покладая щёк, Дуют на дрова. А потом летят стремглав, Ускоряя прыть, Им ведь много тучичат Надо накормить.

"Изнанка" Здесь солнце встаёт с другой стороны И небом забыта луна. И все повечностно обречены Жить по законам сна. Здесь правдой кривой полосуют слух И изредка колют глаза. За цену одну предлагают двух, С миною верного пса. И белыми нитками шито дно, То, что над головой. А под ногами из звёзд панно, Скроенное молвой. И вроде тепло, и в ушах елей, И ветер доносит джаз Но солнце встаёт с другой стороны, С другой стороны от нас.

"Люди читают людей" Люди читают. Люди читают людей. А вот слушать не хотят. Говорят, говорят, говорят. Долго, увлечённо, самозабвенно. Так чтож не пишут? Орут, но не пишут, стенают, но не пишут. Могут, с пеной у рта, часами доказывать правоту того, кого прочитали, но сами ни-ни. А если и начинают писать, то пишут зачастую не своё, не наболевшее, а как принято. Как принято по их понятию писать. Кем и когда принято мне неведомо, но нетленки обычно получаются, как под копирку: пафосные, пустые и незапоминающиеся. Нет, я не говорю, что сам прям весь из себя писатель и поэт, хотя принадлежность к этому миру отрицать не буду. Замечен, был, участвовал, кароче замазан. И уже приличненько так замазан, не отмазаться.) Но и меня пока мало кто слышит. Но я знаю почему. И не сомневаюсь, что преодолею это. Подойду в мастерстве как можно ближе к уровню слышимости. Не далее как вчера, коллеги журили меня за то, что я, дескать, не делаю ничего, чтобы мир услышал меня.) Прям всерьез. Убеждали, что необходимо не откладывая вести блоги и каналы, правда они сами не знали где и как. Забавные такие читатели, не знающие как читать. Я клятвенно пообещал им это сделать, как только они запомнят хоть одну строчку из моего нового стихотворения. Меня, ближе к ночи, пробило на лирику, а потом на разослать по вацапу друзьям. Не вспомнили. Собственно из-за него и разгорелась утренняя полемика. Говорят: "Ну мы вчера сонные были, прочти!" Прочёл. Кайфанули. Ни строчки не запомнили. К чему я вообще всё это? Да опять наткнулся поутру в интернете на одну и многочисленных цитат, как правило вырванных из контекста, про то что нечитающие - ату их, ату и ай-яй-яй. И что-то прям заело. Нет, я не противник чтения и ничуть не умаляю его важность, но нельзя же так однобоко. Не читать надо, а вчитываться, не прослушивать, а вслушиваться, не по поверхности, а вглубь, потому что люди читают не книги. Люди читают людей!

"Многоточное" А то ведь привыкли по чистому полу. В носочках. А сверху ковёр из простроченных молью идей. Узором по кромке - забитых голов многоточья. И ноги в тепле, и кулак без привычных соплей. А то ведь привыкли размашисто чёрным по белому. Так может, стопить по старинке, по-чёрному печь? Да сверху плеснуть котелок вдохновения прелого. Да дверь подпереть, и на облаке мягком залечь. ……………..а то ведь отвыкли.

"Перелёт" Два часа на восток - В снег земля влюблена. Теплой крови глоток На три кубика льда. Усыпляет дождём Пыл безумных идей, Остужая порезы на лапах. Две цепочки следов Различимы едва, Перекрученных слов Грозовая молва Выжигает живьём До холодных углей, Оставляя подпалины запах. Два часа на восток - В свет земля влюблена, Лижет море песок, В предвкушении сна, И что будет потом Не шепнет, хоть убей, Два часа на восток, Три - на запад.

"Душа" Одна беспутная душа Летела, рифмами шурша, Ни в рай, ни в ад, а просто со свиданья. И было сумеречно ей И на ушко мурчал Морфей, Ни в такт, ни в лад, ни в такт, ни в лад, Без тени сострадания. Другая томная душа, В себе чего-то вороша, Летела, как приходится, навстречу. Но что-то было тошно ей, Хоть на ушко журчал Орфей И в такт, и в лад, и в такт, и в лад, И не противореча. Летели в страх, летели в боль, Искали радость и покой, И в поисках почти что разминулись. Пока невидимый творец, Не свёл обеих наконец, Глаза – в глаза, сердца - в сердца, Уста- в уста сомкнулись. Презрев кармическую глушь, Зажглось переплетенье душ, И вспышка страсти помощней сверхновой. И больше не было ушей, Стенал Орфей, рыдал Морфей, Ни в такт, ни в лад, и в такт, и в лад, И снова всё и снова.

"Волнуйно" В губы. На ощупь. Коснувшись едва. В веки, прикрытые предпоцелуйно. Талию ласково гладит рука. Тонут слова в атмосфере. Колдуйно. Вторят твои, заплетая замок, Руки, на шее моей, пломбируйно. Недоприятия влажный песок, Вмиг высыхая, ссыпается струйно. Глаз полнолуние, молний висок, Сердца чечётка. С обрыва. Бунтуйно. Слившихся душ световой завиток В облаке чувств. Лучезарно. Чаруйно. Цыпочки. Ты в предвкушении сна. Я – не спеша, разжигая, балуйно. Из-под заушка спустившись слегка, Вверх. И теперь уже страстно. Волнуйно.