Жизнь в историях

Анне Дмитриевне исполнилось шестьдесят пять. День рождения прошёл буднично: пара звонков, дежурные поздравления, торт от дочери. За столом внуки вертелись на месте, Виталий Павлович ворчал, что телеканал переключили с новостей на мультики. Она смотрела на всех и ощущала странную пустоту. Будто её собственный день рождения был праздником для кого угодно, только не для неё. Всю жизнь Анна жила "правильно". Вышла замуж рано, бросила училище искусств по настоянию мужа. Сначала дети, потом внуки, потом — бесконечные хлопоты: готовка, уборка, больницы, покупки...

Павлу Сергеевичу стукнуло шестьдесят три. День рождения выдался сырым, безрадостным. Телефон молчал. Жена, Наталья Петровна, с утра ушла к подруге, даже не оставив записки. Сын и дочь тоже не торопились напомнить о себе. Только Сергей из бывшего отдела прислал короткое сообщение: «Держись, друг». Сидя на кухне с чашкой остывшего чая, Павел смотрел на серое, размокшее небо за окном и думал: когда он успел так незаметно исчезнуть из чужих жизней? Воспоминания цепляли за душу: шумный дом, смех детей, вечерние разговоры с женой за чаем...

Мария Петровна с детства знала цену труду и терпению. После ранней смерти мужа она одна поднимала сына, Сергея. Работала на двух работах, откладывала каждую копейку. Все лучшее — ему. Квартира, помощь с учебой, потом свадьба. Когда Сергей привёл домой Алену, Мария Петровна приняла её без особого тепла, но с открытым сердцем. Верила: будет у них счастливая семья. Прошло пятнадцать лет. За это время многое изменилось. Особенно отношение Сергея и Алены к ней. Вечером в гостиной собрались всей семьёй...

Кира знала: она не входит в планы Людмилы Павловны. Еще на свадьбе она услышала, как свекровь, отведя тетку в сторону, шептала: — Не дотянул наш Артём. Не такая девка нужна была! Первые месяцы Кира делала вид, что не замечает подколок. Старалась быть идеальной невесткой. Но с каждым днем яд копился. Кира слышала, как Людмила за спиной заверяла Артёма: — Ты всмотрись в неё! То не так сварит, то убирает не так. Не бережёт тебя, сынок. Артём приходил домой и с хмурым лицом критиковал каждую мелочь...

Алена вернулась домой с работы, сняла туфли и почувствовала взрыв недовольства в кухне. — Снова пирог сожгла! — ядовито сказала Нина Петровна, свекровь. — Хоть бы раз что-то полезное сделала! Алена сжала пальцы в кулаки, но ничего не сказала. Виктор лишь затоптался где-то на заднем плане: — Ну что ты, мам, перестань... Но Нина Петровна была в своей стихии. Алена терпела семь лет. Семь лет намеков, укоров, задет. А в понедельник, когда Нина Петровна скандалила по телефону с тёткой Райей, Алена случайно...

Оксана вернулась из командировки поздно ночью. Дом встретил её тишиной и невыразимым запахом странного специй. Он забирался под кожу, похожий на чью-то чужую заметность в привычном укладе. Виктор спустился со второго этажа, обнял её, но глаза его сказали больше: в них была вина и недосказанность. Первые дни Оксана делала вид, что не замечает. Она улыбалась, задавала вопросы о работе, заботливо стирала его рубашки. Но запах не исчезал. Он стал частью дома, как трещина в стене. Она нашла шарф в бельевом ящике...

Лиза всегда считала: семья — это святое. Даже когда всё рушилось, она затягивала раны улыбкой и шептала: "Всё будет хорошо". Саша, её старший брат, был героем её детства. Он смешил её, защищал, таскал на плечах, обещал никогда не бросить. Лиза верила: если кто и останется рядом в любой беде, то это Саша. Но годы шли. Саша уехал учиться, женился в другом городе. Сначала были редкие звонки, потом короткие сообщения к праздникам. Постепенно связь оборвалась. Лиза привыкла. Своих забот хватало: работа, муж, хлопоты по дому...

Люба рано проснулась в то утро. Стены пустой трехкомнатной квартиры звенели тишиной, которую не мог заглушить даже чайник на плите. Она сидела на кухне, крутила в руках чашку с остывшим чаем и думала: как можно забыть двадцать пять лет брака, словно их никогда не было? Муж ушёл. Без скандала, без громких слов. Сухое: "Прости, я устал". Ключи на тумбочке. Сумка в коридоре. И только щелчок двери на прощание. Потом - тишина. Он ушёл к молодой, оставив Любу разбираться с пустотой. Дети разъехались. Дочь - в Москву, сын - в Екатеринбург...

Оля терпела до полудня. В квартире стояла духота: открытые окна не спасали от июньской жары. Она нервно щёлкала ногтем по чашке, прислушиваясь к доносящемуся из гостиной приглушённому смеху Максима. Опять смотрит свой футбол. Третий месяц их квартира напоминала поле боя: ободранные стены, в углу стопка коробок, а посреди коридора валялись обои, которые "надо было только наклеить" ещё в марте. Плитка в ванной лежала штабелями, кран на кухне подтекает, розетки выдраны. И бесконечные обещания: "На следующей неделе", "Как только освободится время"...

Когда Ольга наконец купила трёхкомнатную квартиру, ей казалось, что жизнь начинает играть новыми красками. Собственный угол — не просто жильё, а свобода, личное пространство, место, где каждый предмет стоит там, где ей хочется. В первый месяц она летала на крыльях. С утра заваривала кофе, лениво бродила по залитой солнцем гостиной и впервые за годы чувствовала, что живёт для себя. Радость прервал звонок сестры: — Оль, привет! У нас тут ремонт. Всего пару недель пожить можно у тебя? Пожааалуйста...

Когда Лиля выходила замуж за Костю, она представляла себе уютный дом, аромат кофе по утрам, вечерние разговоры на кухне. Вместо этого получила чемоданы в прихожей, вечно занятый санузел и бесконечные советы: как варить суп, стирать бельё и жить "по-настоящему". Первый раз свекровь Марина Петровна приехала "на недельку". Вместе с ней подтянулись тётя Рита и двоюродная сестра Алина с вечно сопливым сыном. Чемоданы громоздились в коридоре, кастрюли занимали плиту, а воздух заполнили наставления. — Лиля, зачем тебе эти кружки? Они мелкие, неудобные...

Светлана стояла под дверью, с банкой пюре и вязаным одеялком. Руки дрожали от мороза или от слов, которые прозвучали через домофон: — Не лезь, мама. Я больше не хочу твоей заботы. Ты всё делала ради себя. Я жила как под лупой. Я не просила тебя рожать. От этих слов мир под ногами слегка накренился. *** Светлана растила Лизу одна. Муж ушёл, узнав о беременности. Ни помощи, ни алиментов, ни письма. Девочка была смыслом, опорой, проектом длиной в жизнь. Светлана отказалась от всего: от личного, от друзей, от выходных...