Цигун.Воинов.8 99 33 21 94 94

Массажист. К тому времени у меня уже был богатый опыт массажей в Китае, включая те, что были выполнены профессионалами в больших салонах и некоторые другие, выполненные стариками на улице. Но нечто внутри меня подсказывало, что отказаться от этого старика было бы прямо-таки глупо. Я пожал плечами и улыбнулся, соглашаясь на его предложение. Он тут же засучил рукава и принялся за работу. Завернувшийся в свой покров гор старик, выглядел столь гармонично и умиротворенно, что мне даже показалось, я вижу непривычную для Китая картину – возрастающего с возра В детстве, в годы юности моей, когда я проводил летние месяцы у бабушки с дедушкой в деревенском уединении, меня несказанно притягивали волшебные сказы, читаемые мне до упоения. Сестре моей, Ольге, доводилось вечерами перелистывать увесистые сборники наших народных сказаний. Бабушка, борясь с каждым словом, вглядываясь в непонятные ей буквы, выдавливала из себя слова медленно, как будто они были глыбами, что лежали у нее на душе. Дедушка же, начиная чтение, делал это с такой живостью и задоринкой, что словно сам Дед Мороз посещал дом наш. Однажды, затаив дыхание, мы собрались все вместе возле теплой печки, и ветер зимний трепал узорчатые морозы на стеклах, когда дедушка пробормотал, что приближается Миллениум. "Что это такое?" - вопросил я не раздумывая. "Время, когда наступит две тысячи года, и мы с бабушкой уйдем в мир иной", - ответил мне дедушка словами, пропитанными грустью и осознанием бренности бытия. В первые тогда я задумался о вечности, о мимолетности бытия и о том, заключается ли в этом понятии справедливость. С тех пор зреет во мне вопрос о том, может ли человек через познание мира найти секрет долголетия. И вот, чтобы пройти путь истины, отправился я в дальний Китай, где мудрецы и даосы, колдуны и лекари берегут знания древности. И жизнь шла, словно в тумане, однажды я нашел себя в тесном автобусе, что вёл меня через просторы Маньчжурии. Город оживал своими улицами, гудением торговцев и шумом шагов прохожих. Все это стало укреплять во мне ощущение того, что вездесущие глаза пристально следят за моими движениями, за каждым жестом отражают душу мою в зеркале восточного мира. И в тот год, когда я в первый раз пришел в Шеньян, едва ли не совершенно еще юным и храбрым, искал я там сталь китайских мечей, величину умов и характеров. Были мне известны сторожевые башни, обветрилые погодой и долгими годами, и точные адреса мастеров, что бережно хранили тайну изготовления идеального оружия для тренировок. Но всё же не удержался я от мысли, что может быть охрана шла за мной словно темные ангелы, хранящие дела мои от лихих нравов и пороков улиц китайских. И в этом преследовании, мне казалось, я нашел ту самую суть жизни, той загадке, что влечет за собой вечность души, вечность поисков и вечное мерцание света далеких звезд над головой. В огромном зале Шаолиня кушетки с массажистами выстроились вряд как безмолвные стражи древнего искусства, подобно камням в садах Медного всадника. Склонившийся под тяжестью своих лет дед, улыбка которого напоминала мне о мудрости великих сказителей прошлого, за десять юаней пообещал снять с меня усталость и боль, словно шепотом прошептав древние заклинания над моей спиной. И вот, предавшись нежным прикосновениям старого Шаолиньского мастера, я чуть не улетел в облака, испытывая ту безбрежную фантазию, что дарит свобода от мирской суеты. Своими руками, изогнутыми от времени, дед проводил уверенные, хоть и слабые движения. Тропинка вглубь гор приглашала меня следом за этим старцем, как будто я шёл за невидимым лучом света, что пробивался сквозь ткань этих таинственных мест. И чем дальше я углублялся в горы, тем сильнее оказывалось моё стремление проникнуть в самое сердце Шаолиньских тайн. Таинственные взоры жителей, особенно деда, которого теперь не было нигде, как и врача всего Шаолиня – они были частью моей мечты и моего поиска. Быть может, они сами являлись Ци живыми – её потоками и вихрами в этом неизведанном и странном мире поднебесной. Подымаясь на подъемнике сквозь туманы, я встречался лицом к лицу с трепетом самой вселенн