А. Колпаков

Утро было багровым. День растянулся как неделя. Событий было так много, как не было ещё никогда. Солнце умирало на зашторенных окнах, слегка просвечивая сквозь них. Олег же копался в бумагах, не вынимая сигареты изо рта. День был в самом разгаре. Ещё два отчета, накладные. В общем, полный боевой комплект. День расписан поминутно. Да что там день-неделя! Олег был большим любителем порядка, всё делал во время, с чувством, с тактом, с расстановкой - как учил его покойный отец-профессор, и как он сам привык делать ещё с раннего своего детства. …Помнится, был он ницшеанцем когда-то. Даже статейки какие-то на эту тему пописывал...

Александр Сергеевич всегда всё делал КАК НАДО.  И не отступал от своего благородного принципа ни на шаг. Закалённый ещё советской идеологией, он всегда знал, что правильно, а что нет. И регулярно сверялся с трудами Ленина, ища в них подсказку, словно путеводную нить.  К слову, Пушкиным он тоже восхищался, не зря ведь родился Александром Сергеевичем. Была у него мечта одна-собственная просторная квартира.  И как-то так получилось, что денег, которые он копил всю жизнь, хватило как раз на однушку в центре Москвы. И этот факт не мог его не радовать. Главная его мечта наконец-то осуществилась! Он ведь...

Накидался, закинулся таблетками и уснул. Видит сон будто мышь в его пальто роется. Проснулся недовольный, пошел в прихожую, подошел к вешалке, обшарил пальто-нет мыши. Опять пошел спать. Уснул и снова видит сон. На этот раз вешалки вообще нет, на гвозде висит пальто и опять в нем мышь роется. Проснулся, пошел в прихожую-висит пальто на своем обычном месте. Опять лег спать. И снова видит сон-на этот раз прихожей нет, стоит в пустоте комнаты одинокая вешалка, а пальто…исчезло! В ужасе проснулся он, пошел в прихожую, пальто на месте, прихожая тоже...

…Он перешагнул через труп своего друга. И направился к выходу. Медленно, не спеша. Торопиться ему теперь было некуда. Друг же умирал, истекая кровью. Он посмотрел на него в последний раз, ухмыльнувшись.   И это была правдивая ухмылка. Выйдя на улицу из тесного помещения, он пошёл тёмными дворами домой, благо идти было недалеко. Но не успел он дойти до подъезда как неожиданно какой-то наркоман преградил ему дорогу. И со всей силы пырнул его ножом. Он рухнул на грязный асфальт, истекая кровью...

…Он ползет, этот гигантский змей, каждый день и каждую минуту. Извиваясь и тревожно озираясь по сторонам. Он ползет в своих снах-искалеченных, липких и тягучих как нефть. Ползет сквозь торговые центры, магазины хоз.товаров, дома, квартиры, дачи чиновников, кабинеты министров…ползет и не может остановиться, не зная зачем ползет...

В общем, дело в том, что оказался я на днях в одном ресторане. Не помню как он называется, да это и не важно. Но вы не подумайте - я не то что там по ресторанам хожу, просто так получилось. Случайно, можно сказать. Деньги - то у меня имеются, но не привык я их вот так просто спускать. Ещё раз повторюсь - СЛУЧАЙНО это вышло, волею судеб, если хотите.  Я не то что там - а совсем ничего, вы уж мне поверьте. Значит, дело было так. Зашёл я, приземлился за столик, смотрю - официанты суетятся, снуют туда-сюда...

Красные скалы  И в глубине этих камней Разливается презрение к небесам  ... Камни страдают в тени мира и они, эти глыбы-смеются вам в лицо, ведь вы приручены. А они ни с кем не обручены-ни с небом ни с землёй. Злые глыбы вгрызаются в небо и, кажется вот-вот вырвут из него мяса клок. Страшные одинокие камни...

Он постоянно клеил. Склеил себе улицу, дома, деревья, даже небо над головой. Так и жил он в склеенном самим собой мире. А когда пришла пора умирать, сделал себе импровизированный мавзолей, где кровавыми буквами написал своё имя. Друзья же, которых он пригласил в свой мир, так и продолжали жить в нем даже после смерти Создателя. Многие ходили к мавзолею и смотрели на своего Вождя...

Иногда бывают такие дни - лёгкие, невесомые, словно паутинка на ветру. Но бывают, впрочем, и совсем другие дни – мрачные и тягучие как нефть, будто тьма бездонного космоса. У Лёни как раз был именно такой день. Казалось бы, обычная поездка на автобусе. Месяцами в таких поездках ничего не происходит. И тут вдруг – в один день происходит полнейшее дерьмо. Но винить в этом некого, разве что какую-нибудь судьбу. Впрочем, это ребячество, детский лепет. В общем, в начале всё было как обычно. Лёня уже клевал носом, когда подошла его остановка...

Молот равномерно поднимался и опускался.  Псоглавые, оскалившись, сидели по углам. На них были чёрные кофты с капюшонами.  В тарелках же рядом с ними-свежая кровь младенцев. -Ну что, уроды, готовы?!-прокричал Сварог. Его борода была седой и мотылялась при резких движениях головы. А глаза его были настолько безумными что даже псоглавые отводили взгляд.  Первым подал голос урод в красном противогазе, голос его был глух и то и дело прерывался надсадным кашлем. -ТОВАРИЩ ТЫ ОБРЕЧЁН ТЫ ОБРЕЧЁН!!! После этих слов урод упал и зазмеил пальцами по полу...

- Ствол мокрый? – спросил Сёмка, пытаясь рассмотреть его в руках Коляна. - Да ништяк все будет, не кипишуй. Ствол не светился. Расслабься. - Мне бы твою уверенность, – меланхолично произнес Сёмка, закуривая и пытаясь вырулить со двора, заставленного машинами под завязку. - Убирай ведро свое, мудила! – заорал он в открытое окно. Колян сочувственно посмотрел на него. - Нервы тебе подлечить надо бы. Че-то ты нервный в последнее время. В семье запарки? - Не твое дело. Лучше о деле думай, – зло бросил Сёмка через плечо...

Славик достал свою карточку и в нерешительности повертел её в руках. В 22-ом-то веке разговор с богом давно уже стал реальностью. Что бы у него такое спросить?-подумал Славик. Карточка мягко вошла в банкомат, на экране отобразился счёт.  -Слушаю тебя, сын мой-раздался мягкий шелковистый голос из динамика. -А знаешь что-неожиданно резко проговорил Славик-Не буду я у тебя ничего спрашивать. Только вот наличку сниму и всё...