С улыбкой о кино

Мира Посмотрели фильм «Мира». Он о том, что не надо завидовать Америке, мол, апокалипсис всегда начинается с неё. Ничего-ничего, будет и на нашей улице праздник с метеоритами. Диспозиция такова. На самой макушке планеты Земля стоит город Владивосток. По Владивостоку ходит мрачная негативная девочка. Рядом с девочкой ходят её мама, вспомогательный отец и братик от вспомогательного отца. Высоко над ними летает на космической станции основной отец. Основной отец одним глазком приглядывает за дочерью через уличные камеры наблюдения, а вторым глазком смотрит за пролетающим вблизи Земли метеоритом. Мрачная девочка всех недолюбливает, а особенно основного отца, потому что он ей в жизни насрал и улетел. Нравится девочке только мальчик с бионическим протезом руки, но она ему не признаётся, потому что стесняется ожога во всё плечо. И вот они все, короче, ходят напряженные. Основной папа напряженный, потому что ожог у девочки явно из-за него. Вспомогательный папа напряженный вместе с мамой, потому что у них неидельная семья. Девочка напряженная, потому что оба папы какие-то не такие, на плече ожог, на душе тоска. Друг с протезом напряженный чисто в сексуальном плане, а в остальном у него всё лучше, чем у остальных. И так бы оно и тянулось, наверное, много лет — недовольство другими и собой, потом психосоматика, таблетки, алкоголизм, увольнение, постоянные склоки, ссоры, антидепрессанты, походы к психологам, наркотики, безработица, бытовое насилие и, в общем, долгая и несчастливая жизнь. Но тут наконец прилетел метеорит и сразу занялся налаживанием семейных связей и когнитивно-поведенческой терапией. Дело в том, что основной отец вместе с командой космической станции немножко просчитались. Вместе с основным метеоритом летело облако осколков и вот оно оказалось вдруг больше, чем ожидалось, потому что надо было обоими глазами смотреть. И вот сейчас облако мелких метеоритов зацепит город Владивосток потому, что у города есть мост. Это вам любой житель Сан-Франциско скажет, что чертов мост буквально притягивает неприятности. А тут в одном городе построили сразу два здоровенных моста. Круче было бы только построить их крест-накрест: «Место для инопланетных вторжений и падения метеоритов здесь!» Погожим летним утром основной отец звонит негативной дочери и говорит: «Посмотри в окно, там сейчас упадёт». Дочь мрачно смотрит и правда — тут же в бухту падает метеорит. А за ним другие, много. Владивосток содрогается, и начинается торжество спецэффектов. Ну, то есть, не то чтобы прям торжество, но как минимум изобилие. Негативная девочка бежит из дома и подвывает от ужаса: вокруг то и дело с чвяканьем придавливаются люди, падают балконы и идут трещинами новенькие спортивные площадки. Эдакий мини-фильм ужасов для коммунальщиков. В кадр врывается протезированный мальчик. Он хватает негативную девочку отсутствующей рукой за обожженную и увлекает в сторону спасения, но их разлучает упавший балкон. Мальчик исчезает в облаке пыли. Девочка в ужасе отступает на проезжую часть и её сбивает Татьяна Догилева. Негативная девочка приходит в себя в машине Татьяны Догилевой, её мужа и кота. Машина бешено мчится по мосту, потому что ну а где она ещё должна мчаться, если в городе два моста и ни один из них всё ещё не разрушен. Снаружи машины бушуют спецэффекты, а позади начинает рушиться мост. Вот! Не зря мчали по мосту! Мост заканчивается, машина останавливается, негативная девочка выбегает и бежит, а сзади её драматически настигает спецэффект. Бдыщ. В пелене беспамятства, вызванного ударом спецэффекта по затылку, возникает предыстория основного отца. Он грубо нарушил правила эксплуатации лифтового оборудования, пропустил ребенка впереди себя, а двери закрылись. Затем он сломал двери лифта и спровоцировал короткое замыкание, лифт загорелся, и девочка получила ожог плеча и негативное отношение к жизни в целом и к основному отцу в особенности. Беспамятство прекращается и наступает время действовать. Негативная девочка знает, что её сводный братик в тот солнечный метеоритный день не пошел в школу с остальными детьми, а отправился на стройку, чтобы о

Форсажь Как говорил классик, «родственники — это группа ничем не связанных между собой лиц, собирающихся периодически пересчитаться и вкусно покушать по случаю изменения их количества». Кто бы знал, насколько он был точен в отношении кинематографа. Разве только «вкусно покушать» можно заменить на «подёргать коробку передач». Посмотрели «Форсаж 10» и хотели было пересказать, но нет. Пересказа не будет. Невозможно пересказать то, что двигается вперед только за счет подкладывания под сюжет всё новых и новых родственников. Авраам породил Исаака, Исаак породил Иакова, Иаков породил Вина Дизеля, а тот уже накачался и породил всех остальных. Если какой-то родственник в процессе умирает, его оставляют немножко полежать — буквально пару серий — а потом воскрешают и он ещё лучше прежнего. Весь такой улыбается и блестит полированными боками. Поэтому вместо пересказа просто краткое впечатление от десятой и заодно девятой части. Тем, кто ещё не посмотрел девятую часть, но вдруг собирается: ребята, главное — перетерпеть первые два часа. Дальше вас ждут целых двадцать минут экшена. Все мы знаем, что диалоги, скажем так, не самая сильная часть франшизы. Но две трети фильма они мучительно друг с другом разговаривают — и это как будто перед тобой живую курицу режут тупым ножом напополам вдоль. То есть вроде не страшно, но физиологически противно, очень долго и бессмысленно. Ещё немного чувствуешь себя дураком, потому что персонажи поочередно произносят логически не связанные друг с другом реплики, делают какие-то тошнотворно серьёзные лица. У нас нет претензий к физике, вы не подумайте. Мы нормально относимся к тому, что последние остатки гравитации покинули фильм где-то в районе пятой части. Но тогда на гонку с прицепленным к машине сейфом было развлекательно смотреть. Тут же каменный цветок накрепко застрял поперёк. Когда мы размышляем о том, как мог идти процесс придумывания сюжетных ходов, неотступно видится шайка сценаристов-двоечников, которые гогочут и кидают рандомные идеи: — А давайте в фильме будет длинный броневик! — И мы его перевернем! — Вдоль! — Аааа, круто!!! Блин, а как мы его перевернем? — Ну... не знаю... о, магниты! Нам нужны магниты! — А как он поедет, если мы его перевернем? Он же остановится! — Чёрт, точно. Так, гора! Нам нужна гора! — Гениально, чувак! Ты гениальный! Десятая часть просто увеличила скорость почкования братьев, сестёр, деверей и золовок. Если где-то не хватает брата, добавляют сестру. Если наоборот дефицит сестёр — герои открывают первую попавшуюся дверь и — хоп! — там стоит неплохая сестра. Любовных линий в фильме нет во избежание неминуемого инцеста. Родственных связей умудрилась избежать только подброшенная под дверь окровавленная Шарлиз Терон. Ну ничего, наверняка к следующей части семейное древо даст новые побеги — негоже Шарлиз и дальше ходить сиротой. Злодей прорастает в десятую часть из пятой. Это тоже не просто злодей, а злодей-сын. Его играет Джейсон Момоа, отчаянно изображающий Джека Воробья. То есть, простите, капитана Джека Воробья. Момоа обладает суперспособностью в каждой сцене занимать господствующую высоту и жирно улыбаться оттуда, шевеля бородой и поигрывая пальчиками. Поскольку магниты, танки и длинные броневики израсходованы в предыдущих сериях, авторы поскребли по сусекам и наскребли один легковой автомобиль с двумя торпедными аппаратами. Его суперспособность — превращать два торпедных аппарата в четыре и «делать жабу», то есть поворачивать аппараты вертикально вниз, синхронно давать залп, подпрыгивать и переворачиваться на крышу, нелепо самоуничтожаясь. По результатам картины сальдо родственников и злодеев остается неизменным — сколько убыло, столько и прибыло. Вин Дизель грозно морщит нос и собирает губы куриной гузкой, как бы намекая, что в следующей части он ещё покажет нам настоящую генеалогию.