Юрэкс

Шайка-лейка, выбрав позу, Принимала кокса дозу. Проводница отлучилась. Незадача приключилась; К ним в купе, вдруг ненароком, Заглянула пресса, оком. Порошок и атрибуты... Со стола как ветром сдуты.

В Древней Греции и в Риме в те далёкие года, Поклонялись все Богине в очень древние века; Земледелия Богине, Майи, так она звалась... На Руси - Богине Живе поклоняться довелось. Потихоньку позабыли тех языческих Богов, Новый праздник возродился в головах людских умов. От труда и тяжкой доли вышли люди городов И в Чикаго, и в Канаде на протесты из цехов; Что-бы день рабочий меньше стал на несколько часов; Что-бы жить немного легче стало людям тех веков. Прокатился ком протестов по Земле из края в край...

Сей милой старины напéвы... Душистой осени гроза. Шуршит листва в дождях припевом И вглубь веков манúт стезя. В векá те смотрим через время, Где свет свечей в окне мерцал. Там проживал времён тех гений.. Времён, где дух письма витáл. Бежали строки вдохновлéнно.. Душа роняла ясный взор. Перо порхая возбуждéнно Чертáло жизни сей узор. Черпáло образы из знати И примеряло топоры. Стонало в строках от проклятий Там, где витáл азарт игры...

По протáлинам, по протáлинам. По седым лугам, накрахмáленным, Как ретивый конь, ветер бегает. Да на всех округ горько сéтует: То, мол, небо вон распогóдилось. То, мол, солнышко разохóтилось; Вéтру вóльному не даёт вздохнуть. Погулять, повыть. Припекает грудь. И снегá в полях, мол, растаяли. Воробьи кружáт вóна стаями. С кем в снежки играть, коли снега нет. Воробьёв гонять... От тепла сомлел...

Когда уж осень ближе, ближе... Туман над речкою плывёт. А солнце жаркое всё ниже.. Бежать за днём уж устаёт. И дни короткие с разбега Ныряют в рéку с высоты. Ковыль шумит, прощаясь с брéгом.. А ветер рвёт с него листы. Шумливый дождь и бабье лето.. Жара и холод, снег и зной. Как происходит смена эта. И кто тому всему виной. Вот было лето и не стало...

С душой распахнутой, в углу, Перед иконой, на полу, Склонúвши голову молю Того, которого люблю: Простить грехи, что великú И прегрешéний пустяки; Прелюбодейство, зубоскальство.. Тоску и всякое злорадство. Печаль и грусть, и те обиды, Что с языка вдруг индивида, В минуты слабости, в словах, Звучат в стенáх. Быть может Он грехи отпустит: Не будет больше в сердце грусти. Обид пустых на всех и вся, И будет вновь парить душа...

Мужественный взгляд. Суровое лицо. Не актёр, а - Родины защитник налицо. А другой - юнец. Светлые глаза. Ну какой герой! Не скажешь никогда. Только парадокс: Дело не в лице. А в любви к Отчизне, что живёт в душе...

У каждого из нас свой Сад - Родных, друзей, девчат, ребят. Но постепенно Сад тот тает. Листва с деревьев облетает. Угасает. В предчувствии седых морозов - Плоды деревья толще кожей. Но только им уж не цвести, И не испить уже росы Весны. Деревья Те, что одиноки, Грустят о сонмищах далёких. Роняя в Землю скорбный взгляд На листья павшие глядят. Благодарят. Благодарят за то, что было. Им в памяти всё так-же мило; Дожди и грозы, и рассветы, И яркий запах того Лета...

И почему зима так окунает в прошлое.. Хотя то время снегом припорошено. И почему, и именно в морозы Душа так жаждет прошлой прозы. И память наша, как подснежник, Через снега, через валежник, Являет прошлого крупинки, Рисуя нам свои картинки. Казалось, всё так тихо, глухо.. Но словно шепчет кто на-ýхо...

В российском бескультурном мире наметился тревожный тренд: Певцы, артисты и актёры, Кто лишь себе желал той доли - Быть рулевым на все века, Вдруг проглядели просточка. И гложет их теперь тоска По баснословным гонорарам; К тому-ж привыкли все к фанфарам И к неучтённым премиальным; Свою ведь чтили гениальность - И над собою так радели, Что на других и не глядели. А те другие, и без "крыши", На те подмостки с честью вышли И приподняли русский флаг Заставив встать народ и власть. И тех, из прошлого, артистов Впихнули в ряд из феминистов, Где равноправие и труд. Где дружно все семьёй живут. И проявилось...